– Тамас, а мою ногу вы не хотите? – продолжил Ипилл. – Может быть, вы желаете стать герцогом? Вы требуете слишком много.
– Таковы наши условия, – повторил фельдмаршал.
– Они окончательные?
– Посмотрим. Это же переговоры.
Кезанская делегация собралась в дальнем углу зала, а Тамас отвел своих спутников к входной двери.
– «Это же переговоры», – передразнила его леди Винсеслав. – Тамас, вы никудышный дипломат. С таким же успехом вы могли бы сказать, что готовы сдаться.
– К старости я растерял былое упрямство.
– Мы не обсуждали вопрос о Кресимире.
– Таниэль уже проговорился, что нам известно о его состоянии. – Тамас уничтожающим взглядом посмотрел на сына. – Кроме того, мы можем поставить Кезу любые условия, какие только захотим. Если Кресимир придет в себя, то уничтожит нас вне зависимости от того, о чем мы здесь договоримся.
– Зачем тогда было требовать, чтобы его передали нам?
– Так мы умрем намного быстрее, – предположил Олем.
Тамас впился взглядом в телохранителя.
– Возможно, мы найдем способ сдержать его. Или убить.
– Он не согласится отдать Кресимира, – к удивлению Тамаса, вступила в разговор Нила.
– Откуда у вас такой опыт в государственной политике, юная Избранная? – не сдержал недовольства фельдмаршал.
Снова заболела рана, и уверенность, которую он чувствовал с утра, начала испаряться. Возможно, политика и была более подходящей забавой для стариков, но она выматывала Тамаса сильнее, чем война. Он предпочел бы все решить в сражении, а не в словесных состязаниях с заплывшим жиром монархом и его советниками.
– Я согласен с ней, – сказал Таниэль.
«Кто бы сомневался».
– Правильно. А что скажете про их требования?
– Мы не заплатим им ни краны, – заявила Винсеслав.
– И не отдадим ни пяди нашей земли, – снова вмешалась Нила.
– Само собой, само собой.
Словесные баталии продолжались целый день. На предложения кезанцев Тамас отвечал встречными, которые точно так же отклонялись. Проведя в спорах несколько часов, делегации разошлись сначала на обед, а затем и на ужин, доставленный маркитантами из обоих лагерей.
Спустя два часа после наступления сумерек стороны согласились объявить перерыв и встретиться на том же месте через три дня.
– Мне необходимо время, чтобы проконсультироваться со своими советниками, – заявил Ипилл. – И учесть интересы моих подданных.
– Вы так трепетно заботитесь об их жизни и процветании, – съязвил Тамас.
– Королевская корона – это тяжкое бремя, – слабо улыбнулся в ответ Ипилл.
Вскоре Тамас и его спутники тронулись в обратный путь.
– Мы заночуем где-нибудь поблизости? – спросил Олем.
Фельдмаршал покачал головой:
– Я бы лучше вернулся в лагерь.
– До него целых восемь миль.
Тамас оглянулся сначала на леди Винсеслав, затем на Таниэля и Нилу:
– Как вы считаете?
– Если вы остановитесь по дороге, я поеду дальше один, – объявил Таниэль.
– Мне тоже не хотелось бы попасть в руки кезанским королевским гвардейцам, – согласилась леди Винсеслав.
Далеко за полночь они подъехали к адроанскому лагерю. Тамас еле держался в седле. Рана в груди продолжала болеть, а в голове словно перекатывались мельничные жернова. Переговоры отняли у него последние силы. Единственный их смысл заключался в том, чтобы не дать Ипиллу продолжить войну до появления деливской армии. Деливцы непременно захотят участвовать в переговорах, и тогда положение Кеза станет намного тяжелей.
Тамас удивился тому, как хорошо держится в седле Таниэль, спешивший вернуться к своей возлюбленной, а заодно и оказаться подальше от человека, виновного в смерти его матери. Сам Тамас целый день гнал от себя мысли об Эрике, чтобы не вцепиться в горло Ипиллу и завершить дело, начатое много лет назад. Справиться с собой было нелегко.
– Сэр, – ворвался в мысли фельдмаршала голос Олема. – Что-то не так.
Тамас помотал головой, чтобы прогнать дремоту.
– В чем дело?
Олем показал на север. Далеко на горизонте горели огни лагеря, а в освещенном луной безоблачном ночном небе клубился густой дым.
Слишком яркие огни и слишком много дыма для походных костров. И что это за звук донес порыв ветра? Похоже на чей-то крик.
– Стой, Таниэль! – окликнул сына Тамас, но тот уже галопом умчался в темноту.
22
Таниэль галопом промчался по адроанскому лагерю мимо мечущихся солдат и обслуги.
Холодный ночной воздух наполнился испуганными криками, стонами раненых и едким дымом. Таниэль заметил пожар еще издали: огонь перепрыгивал с одной палатки на другую, пожирая затоптанную траву и все, что встречалось на его пути. Несколько пожарных команд носили воду из соседнего ручья. Таниэль на полном скаку погрузился в густые клубы дыма, затянувшие стоянку Одиннадцатой бригады.
Рядом с которой стояла его палатка. Его и Ка-Поэль.
Он оставил лошадь какому-то солдату и бросился в самое пекло. Мимо пробегали люди с почерневшими от крови и пепла лицами. Таниэль схватил кого-то за руку:
– Что случилось?
– Они напали неожиданно, с запада! – прокричал солдат, на мгновение отнимая от лица носовой платок, которым прикрывался от дыма. – С десяток Избранных и с ними пять тысяч пехоты.
– Кто это был?
– Кезанцы!
Таниэль оттолкнул солдата и побрел туда, где должна была стоять его палатка. Пять тысяч пехоты? Десяток Избранных? У кезанцев не осталось сильных Избранных. И как они могли подкрасться незамеченными? Он потерял направление в дыму. Все палатки вокруг сгорели и превратились в пепел. Таниэль продолжал пробиваться вперед, уже понимая, что отыскать Ка-Поэль сможет только чудом.
На траве лежал солдат в синем адроанском мундире, его пальцы все еще тянулись к выпавшему ружью. Сквозь клубы дыма Таниэль разглядел еще один труп, затем еще. Все они были адроанцами. От некоторых остались только обугленные скелеты, другие словно бы заснули.
Кровь застучала в висках у Таниэля, он натянул сорочку на лицо, защищая рот и нос от дыма. Глаза неудержимо слезились. Он открыл третий глаз и с ужасом понял, что все вокруг пропитано пастельными красками. Значит, здесь точно использовали магию.
Может быть, эти следы оставил Бо, защищаясь от атаки? Таниэль отбросил эту надежду. Даже Бо не смог бы обрушить на врага такую мощь Иного. Пастельные краски светились везде, тянулись вдоль выжженной земли и пятнами лежали на трупах солдат, словно на них плеснули из ведра.
