Бруде. Вряд ли Кларемонте случайно выбрал для разговора именно ту комнату, в которой за посетителями будет следить святой покровитель Брудании.
Давно уже пробило девять утра, но Кларемонте все еще был одет в роскошный халат поверх шелковой пижамы. Он сидел у окна, небрежно откинувшись на спинку кресла, выполненную в форме птичьего крыла, и держал в одной руке чашку, а в другой – свежую газету. Когда Хюви подошла ближе, он встал и повторил приветствие.
– Прошу прощения за мой вид, комиссар. Накануне я до поздней ночи работал над предвыборной речью, которую должен произнести сегодня на собрании Городского общества садоводов.
Хюви протянула ему руку:
– Спасибо, что согласились принять нас без предварительного уведомления.
– Не стоит благодарности. О, инспектор Адамат. Доброе утро, сэр.
– Доброе утро, – натянуто ответил Адамат.
По спине его медленно стекла капля пота.
– Как поживает ваша красавица-жена? Здоровы ли ваши дети?
Адамат заставил себя улыбнуться: получилось ужасно фальшиво.
– Не знала, что вы знакомы с инспектором, – удивилась Хюви. – И со всей его семьей.
– Инспектор был среди тех, кто приветствовал меня, когда я прибыл в город, – самодовольно усмехнулся Кларемонте. – А про его жену я слышал много хорошего.
Возможно, постороннему человеку его усмешка показалась бы добродушной, но Адамат почувствовал в ней скрытую издевку. Кларемонте протянул руку инспектору.
– Прошу прощения, что не могу пожать вам руку, – отважился произнести Адамат.
– Как вам угодно, – почти промурлыкал Кларемонте. – Хюви… Можно я буду называть вас просто Хюви? Полагаю, вы приехали поговорить со мной о том неприятном инциденте, что произошел вчера с Рикардом Тумбларом?
– Так и есть, – подтвердила комиссар.
– Хочу вас заверить, что я не имел к этому никакого отношения. – Кларемонте вернулся к креслу и грациозно опустился в него, слегка распахнув полы халата. – Позвольте предложить вам завтрак. Яйца, кофе, булочки?
– Нет, спасибо, – ответила Хюви. – Надеюсь, вы понимаете, что мы должны изучить ваши бумаги. Это чрезвычайное происшествие, а вы соперничаете с господином Тумбларом в борьбе за пост премьер-министра. У вас есть и возможность, и мотив для этого преступления.
– Понимаю. Я охотно позволю вашим людям просмотреть бумаги и опросить слуг. Но, разумеется, не затягивая дело, иначе это может помешать избирательной кампании.
– Мы сделаем все возможное, чтобы не допустить разглашения подробностей.
– Большое спасибо.
Адамат еще раз окинул взглядом комнату, надеясь отыскать какую-нибудь пропущенную при первом осмотре деталь. А заодно и пытаясь взять себя в руки. Хороший инспектор никогда не позволит эмоциям взять над собой верх.
В комнате стояли еще три кресла, но Кларемонте не предложил никому из гостей присесть. Яркое солнце светило в окно, отбрасывая по полу длинные тени и мешая как следует рассмотреть самого Кларемонте. Продуманный ход или случайное совпадение?
Что-то в этой картине насторожило инспектора, но он пока не мог уловить, что именно.
Продуманный ход, наконец решил Адамат. Такой человек, как Кларемонте, ничего не делает случайно. Получается, что и его пижама тоже должна что-то означать. Безразличие? Или неуважение?
– Лорд Кларемонте, – произнес Адамат, прервав какое-то его объяснение. – Вы можете назвать какую-либо причину, по которой вы не заинтересованы в смерти Рикарда?
Кларемонте, похоже, озадачил этот вопрос.
– Да, и даже несколько. Во-первых, неудачное нападение на господина Тумблара только вызовет к нему сочувствие.
– Или продемонстрирует слабость вашего конкурента.
– Возможно, но он пользуется большой популярностью среди избирателей. Во-вторых, в случае смерти Рикарда его место занял бы кандидат на пост вице-премьера. Я не испытываю особого желания соперничать с Таниэлем Два Выстрела, знаменитым героем войны. Учитывая слухи о том, что он убил бога, и всю прочую чепуху. Толпа почитает Таниэля почти так же, как и его отца.
Но согласится ли Таниэль занять место Рикарда? Адамат решил не задавать этого вопроса, чтобы случайно не подсказать Кларемонте какую-нибудь идею.
– Значит, вы полагаете, что вам выгодней иметь дело с живым Рикардом?
– С живым и стоящим на моей стороне. – Кларемонте с опечаленным видом покачал головой. – Кто бы на самом деле ни совершил это преступление, часть избирателей, несомненно, обвинит во всем меня. Я предпочел бы, чтобы ничего подобного вообще не происходило. Сейчас мое положение весьма благоприятно – у меня хорошая репутация, и число моих сторонников увеличивается день ото дня. Я получил поистине невероятную поддержку, начиная с того момента, как приехал сюда. До выборов осталось чуть больше месяца, и такая неприятность, как этот взрыв, может изменить ситуацию и настроить избирателей против меня.
– Могу я спросить, кто будет вашим помощником?
– Через несколько дней вы все узнаете, как и остальные жители Адро. Это моя козырная карта, если позволите. Не хочу раньше времени раскрывать ее.
– Понятно. Простите, что помешал вам, комиссар.
Хюви удивленно посмотрела на замолчавшего инспектора, а затем вернулась к прерванному разговору с Кларемонте, задав ему несколько обычных вопросов. Адамат с удовольствием отметил, что она стала действовать жестче, чем до свержения Манхоуча. От своих друзей, все еще служивших в полиции, он слышал, что проводить расследования теперь стало намного легче, поскольку расшаркивание перед аристократами перестало быть обязательной частью их работы.
Несколько минут Адамат молча слушал беседу, а затем выскользнул за дверь в главный коридор северного крыла дворца. Ему необходимо было срочно вернуть ясность мысли. Что-то неправильное в этой комнате не давало ему покоя. Что-то ускользающее от понимания, дразнящее своей неуловимостью.
Инспектор прошелся по коридору, прислушиваясь к стуку своей трости и тяжелым шагам Соу-Смиза за спиной. Только эти звуки нарушали тишину. Странно, ведь во дворце разместилось больше пяти тысяч солдат и слуг Кларемонте. Следовало ожидать от них более бурной деятельности.
Легкий шум привлек внимание Адамата. Он обернулся и двинулся на звук мимо трех пустующих гостиных к четвертой, откуда раздавалось слабое шуршание, на поверку оказавшееся скрипом перьев сразу полусотни писцов. Гостиную переоборудовали в канцелярию. Несколько десятков клерков прилежно работали, сидя за столами, а между ними расхаживал надзиратель, иногда наклоняясь к кому-либо из них и шепча что-то на ухо.
Адамат продолжил изучать северное крыло дворца. Он нашел еще две комнаты, в которых работали клерки, и зал с печатным оборудованием. Прессы стояли холодные, но их, несомненно, пускали в дело недавно, поскольку все стены были обиты ватином, приглушающим шум, а под сводчатым потолком на веревках сохли тысячи газет.
