Цирюльник задумчиво прожевал сочный кнедлик.
– А что еще, отец? – спросила его Маркета.
Зикмунд бросил взгляд на жену, помешивавшую вечерний суп.
– Просит, чтобы ему позволили увидеть тебя, – прошептал он, поднося палец к блестящим от жира губам. Делиться этой новостью с Люси ему не хотелось.
– Так что, за лечение королевского сына прибавка будет? – спросила, оглядываясь через плечо, пани Пихлерова. – Какое-то же возмещение должно быть – ему теперь полегчало, да и городу спится спокойнее без этих его воплей…
– Никакой прибавки нет, – покачал головой ее муж.
Хозяйка дома фыркнула и переступила с ноги на ногу.
– И что нам пользы от этих Габсбургов? Заказов от них никаких – ни на пирожки, ни на колбасы, ни на стирку, ни на бритье. В баню никто из них не ходит. Наши товары они не покупают. Раньше те, кто жил в замке, весь город поддерживали. А как теперь Чески-Крумлов будет выживать?
Пихлер надрезал колбаску, выпуская из нее жирные соки.
– Меня снова вызвали.
Люси отложила овощи и повернулась к мужу.
– Они попросили тебя вернуться?
– Да. Доктор Мингониус хочет встретиться после полудня. Что ему нужно, я не знаю. Может, все-таки предложит делать дону Юлию кровопускания после того, как сам вернется в Прагу…
Пани Пихлерова вытерла руки о фартук.
– Разве я вам не говорила, что этот дон Юлий принесет нам целое состояние!
Цирюльник отложил нож и украдкой взглянул на дочь. Та опустила голову.
– А еще он спросил, не мог бы я привести с собой Маркету, – добавил Зикмунд.
Уголки губ у его жены непроизвольно поползли вверх, что случалось не слишком часто.
– Вот как? Сын короля прикипел к нашей дочурке, а?
Пихлер метнул в ее сторону обжигающий взгляд и стиснул зубы так, что на скулах у него вздулись желваки.
– Ты не понимаешь? Этот человек безумен. И опасен для всех.
Он снова посмотрел на дочь, а та подняла наконец голову и положила нож.
– Ты готова сопровождать меня? – спросил ее отец. – Нам нужно выйти в четыре часа.
Маркета даже вздрогнула от неожиданности. Наверное, она испытала бы что-то подобное, если бы на представлении марионеток одна из кукол обратилась непосредственно к ней со сцены.
– Я… я не знаю, – пробормотала девушка.
– Конечно, готова. Собирайся, дочка, пойдешь с отцом! – решила за нее Люси. – Я только поглажу костюм…
– Нет! – воскликнула Маркета, вскакивая из-за стола. – Я пойду, да, пойду. Но наряжаться больше не желаю, и не стану. Надену ту же юбку и кофту, которые ношу каждый день.
На пани Пихлерову это заявление подействовало, как холодный душ. Лицо ее вытянулось от огорчения.
– И кем ты предстанешь перед ним? Обычной девчонкой!
– А я, мама, такая и есть. Самая обычная. И в ленточках ходить не хочу.
– Она хочет, чтобы он увидел в ней доброту, мягкость и ум, – сказал цирюльник. – Ее присутствие успокаивает его.
– Кому он нужен, ее ум! Это же Габсбург, его сызмальства по книжкам учили! А теперь ему другого хочется – богемской красоты попробовать, на настоящую женщину полюбоваться, – заспорила Люси.
– Прекрати, мама! – воскликнула ее дочь.
Пихлер громыхнул кулаком по столу – пустая кружка подпрыгнула, остальная посуда задребезжала.
– Моя Маркета – не какая-то шлюха. И он ее не получит!
Девушка с облегчением выдохнула – слова отца пролились бальзамом на ее сердце. Как же долго она ждала этих слов! Как давно хотела услышать, что он вступится за нее…
Но теперь уже Люси надвинулась на мужа, и глаза ее пылали яростью.
– Да ты дурак! Ты – лекарь, и тебе полагается лечить его. Почему ты не веришь в себя и в дочь? Твоя работа – спасти беднягу от демонов, что изводят его и мучают. А чары нашей дочери смягчат его истерзанную душу. Почему бы не поверить в это? А если ему и впрямь станет легче, если он исцелится, подумай сам, какой может быть благодарность Габсбургов и что она принесет нашей семье! Мы можем зажить так, как никогда и не мечтали. Может быть, Маркета переберется в Прагу, чтобы быть рядом с ним. Может, даже поселится в самом дворце. Будет носить шелка да меха, ходить по пражским улицам под ручку с сыном короля… И нас, конечно, не забудет. Подумай, каким влиянием станет она пользоваться при дворе и какие богатства принесут нам ее связи!
Зикмунд уставился на жену так, словно впервые ее увидел. Затем он медленно поднялся, посмотрел на дочь и сказал:
– Встретимся на мосту в три часа. Жди меня там. Потом вместе пойдем во дворец.
– Хорошо, отец, – ответила Маркета.
На Люси никто из них даже не посмотрел.
* * *
Цирюльник уже готовился выйти из дома, когда в дверь постучали. Он открыл – за порогом стояла рыжая ведунья, Аннабелла, с корзиной в руке.
– Добрый день, слечна. Чем могу помочь? – спросил ее хозяин.
– Я пришла повидаться с вашей дочерью, а заодно принесла вашей доброй супруге грибов, что собрала на горных склонах, – ответила знахарка.
Пихлер провел гостью в баню и позвал дочь.
– К тебе пришли.
К Маркете никогда никто не приходил, кроме Катарины, и, увидев ведунью, она радостно улыбнулась. Аннабелла многозначительно подмигнула ей. Дочь цирюльника сначала растерялась – что бы это значило? – но потом догадалась. Ну конечно! Травница принесла письмо из Праги!
– Спасибо, отец, – заторопилась Маркета. – Встретимся, как договорились, в три часа на мосту.
– Не опаздывай, дочка.
– Не опоздаю, папа.
Зикмунд поцеловал ее в щеку, кивнул и, попрощавшись с Аннабеллой, отправился по своим делам.
– Ну что? – нетерпеливо спросила Маркета, как только за ним закрылась дверь. – Новости из Праги? Говори же поскорей!
Гостья улыбнулась и достала из корзинки письмо.
Дорогая Маркета!
Прими мою глубочайшую благодарность за письмо и прежде всего за то, что согласилась сообщать о ходе лечения дона Юлия. Я был поражен, узнав, что ты имеешь возможность своими глазами наблюдать за кровопусканием. Это замечательно, но вместе с тем вызывает у меня серьезную озабоченность.
Прежде всего, ты не должна жалеть пациента. Дон Юлий очень опасен и пребывает во власти безумия. Он ударил ножом одного из своих слуг и совершил несколько других отвратительных деяний. Именно поэтому его отослали из Праги на лечение и лишили свободы действий.
Я хотел сам обратиться к доктору Мингониусу с просьбой удалить тебя от дона Юлия, дабы защитить твою невинность. Он способен вырваться и напасть на тебя!
