— Ну что… разговариваем. Есть тут нечего, да нам и не хочется. Новенькие, бывает, дерутся или сексом занимаются, другие на это смотрят, но какой смысл? Один раз живую — то есть мертвую — пирамиду построили, чтобы до светильников достать, но не достали, высоко очень. В реальном мире у меня ни разу не было секса, а здесь не хочу.
Квентин рассказал Бенедикту последние новости.
— Вы с ней занимались любовью, да? С Поппи? — спросил тот.
— Да.
— Все ждали, что так и будет.
Вот, значит, как? Джулия, призрак навыворот, ухмыльнулась.
Краем глаза Квентин замечал, что на них все-таки обращают внимание. Несколько теней показывали пальцами, парнишка лет тринадцати откровенно пялил глаза. Интересно, от чего он умер, этот пацан.
— Я начинаю понимать, — сказала Джулия. — Все человеческое во мне умерло безвозвратно, потому они меня и не видят. — Ее сплошь черные глаза тоже смотрели в пространство, а не на Квентина. — Никогда мне больше не быть человеком — я только сейчас поняла, что утратила свою тень. Наверно, я это все время знала, но не хотела верить.
Квентин ответил бы, что бесконечно сожалеет обо всем сделанном и несделанном, сожалеет, что не в силах помочь ей — но многое еще оставалось за пределами его понимания. Что это значит — утратить тень? Как это происходит и что при этом испытываешь? Кто она теперь — выше, чем человек, или ниже?
— Надеюсь, что у вас ничего не выйдет, — выпалил вдруг Бенедикт. — Что вы никогда этот ключ не найдете, и все умрут, и мир рухнет. Знаете почему? Потому что и этому месту тогда, возможно, тоже придет конец. — Он сказал это и заплакал, не издавая никаких звуков.
Квентин гладил его по спине, подыскивая какие-нибудь слова — все равно какие.
— Мне очень жаль, Бенедикт. Ты умер так рано, ничего не изведав…
— И хорошо, что умер! Какой от меня был прок? Хорошо, что это был я, а не кто-то другой.
— Вранье, — твердо ответил Квентин. — Ты был великим картографом и со временем стал бы великим воином. Твоя смерть — настоящая трагедия, едрен корень.
Бенедикт согласился и с этим.
— Вы передадите ей привет от меня? Скажете, что она очень мне нравилась?
— Кому ЭТО?
Красное, залитое слезами лицо Бенедикта выразило высшую степень подросткового презрения.
— Поппи. Она так хорошо ко мне относилась. Не могла бы она тоже прийти ко мне?
— Вряд ли у нее есть паспорт. Извини, Бенедикт. — Тот кивнул. Тени понемногу собирались вокруг и дружелюбия как будто не проявляли. — Но я еще навещу тебя как-нибудь.
— Нельзя. Сюда пускают только один раз. Паспорт ведь у вас отобрали?
— Да… кажется.
Бенедикт со всхлипом вздохнул и вытер глаза рукавом белой майки.
— Мне бы так хотелось остаться. Все время об этом думаю. Чего меня на берег-то понесло? Я смотрел на эту стрелу и думал: надо же, какая-то палочка отнимает всю мою жизнь. Неважно, плохую или хорошую. Прилетела деревяшка, и все. Последнее, о чем я подумал. — Сейчас он смотрел на Квентина без гнева и смущения. — Я так скучаю по жизни — вам этого не понять.
— Мне очень жаль, Бенедикт. Нам тоже тебя не хватает.
— Знаете, вам лучше уйти. Они недовольны.
Около них полукругом собралась многочисленная толпа — то ли из-за нестандартной пижамы Квентина, то ли они просекли все же, что он живой. Тот пацан стоял в первых рядах, и выглядели эти тени ужасно плотными.
Квентин, Бенедикт и Джулия поднялись, прижавшись к колонне спинами.
— Хочу вам отдать кое-что. — Бенедикт, опять засмущавшись, полез в карман и вложил что-то в руку Квентина. Пальцы были холодные, предмет тоже. Золотой ключ.
— Господи. Седьмой. Откуда он у тебя?
— Квентин, это тот самый? — спросила Джулия.
— Когда вы с королевой Джулией тогда ушли через дверь, я его подобрал. Никто не заметил, а я потом не знал, как вернуть — хотел сказать, что нашел. Извините. Я хотел стать героем.
— Не извиняйся. — Сердце Квентина билось часто: победа все-таки будет за ними. — Не за что тебе извиняться.
— А когда я умер, то взял его с собой. И не знал, что делать.
— Ты все сделал правильно, Бенедикт. — Убивать чудовищ и разгадывать загадки в конце концов не пришлось: всего и надо было, что спуститься сюда и навестить Бенедикта. — Спасибо тебе. Ты настоящий герой и навсегда им останешься.
Квентин смеялся и хлопал бедную тень по плечу. Бенедикт тоже начал смеяться — сначала неохотно, потом почти искренне. Давно ли они здесь смеялись в последний раз?
— Пора, — сказала Джулия. — Я готова.
Пора-то пора, но мертвые, похоже, были другого мнения. Около ста теней сомкнулись и преграждали дорогу к двери. Квентин попятился от них за колонну и вздрогнул, увидев сидящего на полу Джоллиби с мускулистыми ногами и густой бородой — но тот смотрел апатично и даже не пробовал встать.
Ключ! Надо открыть портал. Квентин стал тыкать в воздух, но скважина не обнаруживалась. Бог знает, где они выйдут, однако все лучше, чем здесь.
— Здесь внизу магия не работает, — сказал пацан с акцентом английского школьника, и Квентин узнал его: Мартин Четуин, вновь ставший тринадцатилетним. Так он, должно быть, выглядел до того, как превратился в чудовище и умер своей первой смертью. — Что-то твоей подружки не видно, — ехидно добавил Мартин. — На этот раз она тебя не спасет.
Может быть, их всех привлекало то, что Квентин еще не умер. Убив его, они могли изменить что-то, внести какие-то поправки в судьбы верхнего мира.
Пара теней подалась вперед, но Бенедикт выступил им навстречу. Он успел выхватить у кого-то ракетку для бадминтона и размахивал ею, как мечом.
— Идите сюда, ублюдки! — Бенедикт, в котором проснулся воин, принял стойку, как учил его Бингл. — Кто первый, ты? — Ракетка целила в Мартина. — Давай выходи!
Квентин встал рядом с ним, сознавая, что с голыми руками и без помощи магии выглядит не очень-то грозно. Надо было меч захватить. Он выставил вперед кулаки и делал вид, будто знает, как ими пользоваться.
— Я изменяюсь, — деловым тоном сказала Джулия сзади. — Время пришло.
Другого момента не могла выбрать? Квентин оглянулся и замер. Все остальные тоже глазели на Джулию. Она выросла, глаза сверкали зеленым огнем, руки под ее сосредоточенным взглядом удлинялись и крепли, кожа приобретала светящийся жемчужный оттенок. Примерно такой же она была, когда сражалась за шестой ключ, но теперь разница стала еще заметнее.
А потом она улыбнулась — да, — и тени отбросило назад, будто ветром.
— Теперь ты меня видишь? — спросила она разинувшего рот Бенедикта. Он кивнул, глядя во все глаза.
Она определенно больше не была человеком — непонятно только, кем стала. И раньше красивая, она поражала своей красотой. Оказавшись здесь, Джулия сумела завершить то, что происходило с ней все это время. Ростом она стала с Квентина, но как будто остановилась на этом. Словно любопытствуя, она подобрала с пола хоккейную клюшку; та тоже стала расти и преобразилась в длинный, с узловатым набалдашником посох. Она вскинула его, и тени, Мартин Четуин в том числе, шарахнулись еще дальше.
