* * *
Сначала Рону кажется, что включился автоответчик, но потом незнакомый мужской голос произносит:
– Да, слушаю вас!
Это он. У него густой голос самоуверенного богатого человека. Этот тип явно работает в недвижимости. Вероятно, носит золотую цепочку и барсетку. Рон чувствует, что у него сейчас лопнет голова.
И с трудом произносит:
– Кто это?
Мужик отвечает:
– Это Рон. А кто говорит?
РОН?
– Вообще-то, Рон – это я! – рычит он.
Мужик фыркает:
– Хорошее имя, приятель. Выходит, мы тезки.
Рон цедит сквозь стиснутые зубы:
– Может, объясните, с какой стати вы отвечаете по телефону моей жены?
– Марджи сейчас одевается. Хотите, чтобы я позвал ее?
Теперь голова у Рона действительно лопается.
ВЫ ЭТО СЕРЬЕЗНО?
* * *
– О нет, дорогая! – говорит Энигма. – Это просто невозможно!
Энигма раздражена. Никто не принес ей перекусить, не считая одного несчастного сэндвича, причем это было несколько часов тому назад. Марджи действительно отправилась сегодня на свою вечеринку. Энигма до последней минуты не верила, что дочь это сделает. Маленький Джейк устал и начинает капризничать, а его мамаши и след простыл. Ну и куда, спрашивается, подевалась Грейс? К тому же Вероника только что во всеуслышание объявила, что она одна из этих… гомосексуалистов. Не то чтобы Энигма была так уж против гомосексуалистов. Они довольно милые, доброжелательные и красиво одеваются. Просто Энигме не нравится, что они выставляют напоказ свои странные пристрастия. В этом нет никакой необходимости. Каждый у себя дома может делать все, что хочет, но зачем оповещать об этом окружающих? А теперь получается, что ее родная внучка – тоже одна из этих. Что за ерунда! К тому же Энигма всегда полагала, что гомосексуалистами бывают только мужчины. Ох уж эта Вероника, вечно у нее все не как у людей!
Энигма вежливо улыбается японской девушке, которая, судя по всему, внушила Веронике эти нелепые мысли, и пытается просветить ее:
– Видите ли, дорогая, дело в том, что у нас приличная семья, где никто подобными вещами не занимается.
– Бабушка, не будь такой грубой! – восклицает Вероника.
– Но, милая, у нас и впрямь приличная семья!
Энигма разгневана. Она и так старалась быть вежливой с этой японкой, что не так-то просто, особенно если учесть, что один из самых очаровательных бойфрендов Энигмы во время Второй мировой войны попал в плен к японцам. Беднягу там держали в концлагере и всячески над ним издевались!
Японка говорит:
– Все нормально, Вероника. Обсудим это в другой раз. – И спрашивает Энигму: – Это ваш правнук?
– Да, это маленький Джейк. – Энигма с надеждой протягивает ей ребенка. – Хочешь подержать его, дорогая? У меня очень болят руки.
– Ах, бабушка, Одри пришла сюда не для того, чтобы нянчиться с детьми! – возмущается Вероника, но, к облегчению Энигмы, девушка берет Джейка.
– Так ты из Японии, Одри? – дружелюбно спрашивает Энигма.
Вероника недовольно пыхтит, а ее подруга спокойно отвечает:
– Мои родители – малайзийцы, но я родилась здесь.
– Ах, Малайзия! – Энигма пытается вспомнить о Малайзии что-нибудь приятное. Вроде как Лаура готовила какое-то вкусное мясное блюдо по малайзийскому рецепту?
Но в этот момент из толпы выходит какой-то весьма несимпатичный, не по сезону одетый мужчина и хватает Веронику за локоть:
– Вы Вероника Гордон? Я весь вечер вас ищу! У меня есть информация о младенце Манро.
Ага! Это Псих! Энигма довольна, что имеет возможность вправить мозги этому глупцу.
– Перед вами как раз сидит младенец Манро, – твердо произносит она. – Боюсь, вы мошенник, молодой человек!
* * *
Софи смотрит на часы. Если рассуждать логически, то пора бы уже успокоиться и прийти в себя. Софи произвела сложные подсчеты: если она потратила на свидание с Риком, Великолепным Садовником, около трех часов, то теперь на оплакивание собственной участи ей следует отвести примерно двадцать минут. Софи отхлебывает еще глинтвейна. В жизни не пила ничего вкуснее. В груди разливается душистое тепло, которое постепенно опускается в колени. Она пытается определить, какое красное вино использовали, чтобы приготовить глинтвейн. Наверняка «Шираз».
Она пытается утешить себя. Вообще-то, она с самого начала не приняла Рика. Этот мужчина совершенно ей не подходит. Они абсолютно несовместимы. Ему не нравится ходить в ресторан! Он встает в шесть утра и каждый день занимается йогой! Как это раздражает! К тому же Рик – вегетарианец. А Софи терпеть не может вегетарианцев. Ясно, он не тот молодой человек, о котором упоминала в своем письме тетя Конни. Так что все к лучшему. А где же Иен, Очаровательный Поверенный? Сегодня он обещал ненадолго появиться. Определенно Софи всегда отдавала предпочтение Иену. А вдруг у тети Конни было предчувствие, что Грейс собирается бросить Кэллума, и она имела в виду?.. В этом нет ничего невероятного, так ведь? Ну разумеется, Конни действительно надеялась, что брак Грейс и Кэллума распадется вскоре после рождения ребенка. Я уверена, она бы это одобрила. ХВАТИТ ВЫДУМЫВАТЬ ВСЯКИЙ БРЕД, ТЫ, ЖАЛКАЯ НЕУДАЧНИЦА ТРИДЦАТИ ДЕВЯТИ ЛЕТ ОТ РОДУ.
– Софи! Привет!
Это Томас с Деборой и крошкой Лили в коляске – суровое послание из космоса в ответ на мысли о разбитых семьях. А ведь ты сама могла сейчас быть на месте Дебби, но упустила свой шанс, полагая, что найдешь лучше. На всех троих похожие джемперы малинового цвета. Лили – прелестная крошка с румяными щечками и огромными шоколадными глазами. Глядя на нее, Софи испытывает один из этих неожиданно болезненных приступов тоски и сожаления, когда сжимаешь кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Забей на это, милая!
– А, здравствуйте! Позвольте предложить вам сахарной ваты, – говорит Софи.
– Ни в коем случае! Лили еще слишком мала для такого лакомства! Все в свое время! – Дебора встает перед коляской с раскинутыми руками, чтобы спасти жизнь ребенку.
– Хорошо, что предупредила, – заявляет Софи. – А то я как раз собиралась затолкать ей вату в глотку.
Томас, Дебора и Лили в оцепенении смотрят на нее, а Софи весело смеется, делая вид, что это весьма остроумное замечание, а не глупая колкость со стороны бывшей возлюбленной, одинокой и бездетной.
– Как поживаешь, Софи? – натянуто спрашивает Томас. – Уже обустроилась на новом месте?
– Да, обустроилась. И очень счастлива. – Пытаясь сгладить предыдущую свою ремарку, она излишне эмоционально произносит: – Я так благодарна тете Конни! Я просто… блаженствую.
«Блаженствую»? Где только Софи откопала это слово? Она выражается как старая дева средних лет, в кардигане и с жемчужными бусами на шее. Да она такая и есть, только вместо кардигана напялила костюм феи.
