— Агриона умерла в очищающем пламени. Разве это не высшая справедливость, девочка? Она приговорила мою мать к пыткам и костру. В итоге получила сполна и даже свыше.
— А ребенок? — все-таки спросила я. — Разве ребенок был виноват в том, что случилось с вашей матерью?
— Если бы не моя мать, его бы вообще не зачали, — равнодушно обронила Весса. — Но вообще, в чем-то ты права. Жальче всего в той ситуации после моей матери именно дитя Агрионы. Наверное, недаром говорят, что детям частенько приходится отвечать за грехи их родителей. Впрочем, не суть. Не желаю сейчас углубляться в пустые споры. Так или иначе, но Агриона умерла. Стефан Клинг пообещал королю, что в кратчайший срок очистит замок от нежити. Так, собственно, и вышло. Больше несчастного уродца никто и никогда не видел, хотя Кенрик на всякий случай все-таки предпочел переселиться вместе с двором в загородную резиденцию. Но к зиме вернулся во дворец, успокоенный тем, что за прошедшие месяцы никто из слуг не пропал и никто из них не видел ничего странного и непонятного.
— Это очень поучительная история, — пробормотала я, опять покосившись на искалеченную ногу Вессы, которую она продолжала баюкать на пуфике, по какой-то неведомой причине желая, чтобы причина ее хромоты стала мне понятна. — Но все-таки этот рассказ не объясняет, почему вы переселились поближе к Клингам.
— После всего случившегося король, естественно, не мог оставить без внимания и прочих представительниц моего рода. — Весса пожала плечами, словно удивленная, что надлежит объяснять настолько очевидные вещи. — Все-таки, как ни крути, но моя мать сотворила из его ребенка умертвие. И Агриону он, наверное, любил, раз столько лет был с ней вместе. В общем, у меня было две сестры. Было, девочка моя. Больше нет. Их отправили на костер, хотя они не обладали магическим даром и не имели никакого отношения к случившемуся.
— А вы? — полюбопытствовала я. — Как вы избежали королевского гнева?
— Меня выследил сам Стефан Клинг, — сухо сказала Весса и многозначительно посмотрела на свою изувеченную ногу. — Он сказал мне, что будет лучше, если я перейду под защиту его рода. И был очень, очень убедителен. По заключенному между нами договору я должна была переселиться поближе к замку рода Клинг. И жить тихо и мирно, не демонстрируя особо своего таланта целительства. С тех пор я лечила только оборотней. Ну, и изредка помогала жертвам их специфических развлечений.
— И вы пошли на это? — недоверчиво переспросила я. — По сути, удалились в добровольную вечную ссылку? А как же семья? Почему вы не обзавелись ею? Насколько я понимаю, Стефан не запрещал вам выйти замуж…
— Семья? — с усмешкой перебила меня Весса. — Девочка моя, опомнись! Какая семья? Я уже сказала, что в моем роду рождаются только девочки. Красивые девочки, смею напомнить. Неужели ты думаешь, что я осмелилась бы на подобную беспечность: воспитывать дочерей в столь опасной близи от замка оборотней? Ну уж нет, спасибо! Я и без того насмотрелась, в каком состоянии обычно покидают это место те бедняжки, которым не повезло попасться на глаза виеру Алисандру. Благо что его сыновья все-таки пошли не в него, а скорее, в деда Стефана. Тот был суров и жесток, но все-таки справедлив.
— Справедлив? — с сарказмом переспросила я и кинула взгляд на ее ногу, вывернутую под неестественным углом.
— Это оборотни. — Весса покачала головой. — У них другие нормы морали. Но, поверь мне, я не держу на Стефана зла. Любой другой на его месте убил бы меня, стремясь угодить королю. А он дал мне защиту.
— А что насчет ваших сестер? — не унималась я. — Почему он не дал защиту им?
— Короля, в одночасье лишившегося ребенка и фаворитки, надлежало умилостивить. — Весса хмыкнула. — И умилостивить только так. Его израненная страшной потерей душа жаждала мести и крови. Да, мне больно вспоминать про сестер. Но я знаю, что после моей смерти род не прервется. Ведь моих племянниц тот же Стефан укрыл от королевских ищеек. Когда умру я — кто-нибудь из них проснется с мыслью, что знает, как исцелять.
Я лишь вздохнула, не имея ни малейшего желания спорить со знахаркой. По всей видимости, она убеждена в своей правоте. Пусть так. Но мне не по душе жить в мире, где действуют настолько суровые законы. Зуб за зуб, око за око. И ни малейшей надежды на милость к побежденному врагу, молящему о снисхождении.
— А что случилось с самим Стефаном? — все-таки спросила я. — Я думала, оборотни живут дольше людей…
— Жили бы, если бы не погибали так часто, — с жестоким равнодушием обронила Весса. — Быть оборотнем — это постоянно подтверждать свою власть силой. А являться вожаком стаи — это значит быть постоянно готовым к удару в спину. Стоит только немного утратить бдительность, как наказание не замедлит последовать. И чаще всего нападает на тебя тот, в ком ты был более всего уверен. — Сделала паузу и спокойно завершила: — Стефана убил его сын, Алисандр. В этом не было особой надобности. Алисандр мог оставить отца в живых, поскольку, побежденный в схватке, тот принес ему присягу на верность и открыл для его клыков горло. Но Алисандр решил иначе. Это право победителя — оставлять или отнимать жизнь у бывшего вожака. Мальчику тогда было всего пятнадцать.
— Чудовищно! — совершенно искренне воскликнула я.
Весса ничего не ответила. Перевела взгляд на окно, за которым мрак начал сереть, и обеспокоенно сказала:
— Что-то Вентор задерживается. Неужели Крыса умудрилась дать ему серьезный отпор? Вот будет смеху, если моя шавка покусает сына Фелана!
И в тот же миг дом затрясся от стука. Кто-то отчаянно барабанил, требуя впустить его. Почти сразу раздался оглушительный треск — это дверь, не выдержав напора, не просто слетела с петель, но рухнула на пол.
Я знала только одного человека, способного на подобное. Точнее сказать, как раз человеком он и не был. Или был, но не всегда.
И я с обреченным вздохом обернулась, уже догадываясь, кого увижу на пороге.
Через мгновение в гостиную влетел взъяренный Фелан. О, он был поистине ужасен в этот момент! Светлые волосы стоят дыбом, зеленые глаза сверкают, даром что пар из ушей от гнева не идет!
— Ты!.. — прорычал он, увидев меня. — Ты!..
И захлебнулся от избытка эмоций, грозно заиграв желваками.
Наверное, мне стоило испугаться. Возможно, он ожидал, что я паду перед ним на колени и примусь умолять о пощаде. Но я внезапно рассердилась. И очень сильно рассердилась. Ну чего он ко мне привязался, спрашивается? Я сама ушла из замка, не устраивая никакого скандала. Так нет же, увязался за мной. Сейчас, видимо, начнет упрекать меня в черной неблагодарности. Мол, как посмела сбежать, даже не попрощавшись и не написав записки с восхвалением его постельных умений.
«Не ерничай, — строго одернул меня внутренний голос. — Ведь на самом деле тебе приятно его видеть. Значит, твой побег все-таки не был подстроен. Следовательно…»
Я не успела довести эту логическую цепочку до конца, потому что в этот момент заговорила Весса.
