– Золото нельзя есть и пить, – повторил дракон свои утренние мысли. – Ты нужна мне, Ангелина. И людям моим нужна. И необходима, чтобы возродить драконий род. Мы вымрем без твоей силы.
– Я обязана помочь родным, – повторила она упрямо. – Неужели нет никакого другого выхода? Что, если я буду делиться с тобой, как вчера? Я не знаю как, но, может, хватит и для людей, и для драконов? Без свадьбы?
Звенели цикады, шумела высокая сочная трава, почти синяя в наступающей ночи.
– Другой выход есть, – он помолчал, глядя себе под ноги. – Если ты не согласишься, я воспользуюсь им. Налажу жизнь здесь и воспользуюсь.
Ей снова стало зябко – теперь от его слов.
– Что за выход?
Красноволосый покачал головой.
– Не нужно тебе знать, принцесса.
– Хорошо, – Ангелина поняла, что больше он ничего не скажет. – Дай мне хотя бы неделю. Я съезжу домой и, если там все в порядке, вернусь к тебе.
– А если не в порядке?
Она помолчала, и он посмотрел на нее, улыбнулся.
– Мне недостаточно просто касаться тебя, чтобы расширить живую зону города, сафаиита. И тем более это не увеличит плодовитость драконов. Так я могу лишь восстановить силу. Вчера ты излилась неукротимым потоком, мощным огнем – и то песок отступил всего на несколько километров. Недостаточно даже прижиматься к тебе всем телом, кожа к коже. Мне нужен брачный обряд, нужна добровольно отданная тобой кровь. Нужна ты в моей постели.
– Крови я тебе и сейчас могу дать, – резко сказала она. – Сколько нужно и абсолютно добровольно.
Разговор приобретал слишком интимный характер, и она выпрямила спину, перестала дрожать.
– Не та кровь, принцесса, – усмехнулся дракон, глядя на нее сбоку.
– Для меня это неприемлемо, – Ангелина повернулась, спокойно встретила его взгляд. Впервые очень захотелось опустить голову, отступить, но она не позволила себе слабости. – Это и есть твое предложение? Не вижу здесь ничего для себя.
– Ты станешь полновластной госпожой моего народа, – произнес он, тоже не отводя глаз. Ани вдруг поняла, почему ему покоряются, почему боятся – то ли она стала более чувствительной после вчерашнего взрыва, то ли просто слишком ослабила свои бастионы этим вечером. Дракон подавлял, и она почти видела волны закручивающейся вокруг него энергии, тяжело бьющей в пространство. Утешало лишь то, что ему, судя по напряженным мышцам, тоже приходилось нелегко.
Воздух между ними заискрил, затрещал от противоборствующих стихий. Ани сжала зубы и вздернула подбородок.
– Это я уже слышала, Нории. Предложи мне что-нибудь новое. Что-то, что заставило бы меня хотя бы секунду поколебаться.
– Ты можешь создать здесь цивилизацию почти с нуля, упрямая принцесса, – он наконец-то отвел взгляд, и первая Рудлог чуть не пошатнулась от облегчения. – Можешь стать архитектором своего мира, легендой и надеждой для народа. Я дам тебе ту полноту власти, которую ты захочешь взять. Разве не для этого тебя воспитывали? Быть первой.
– Для своих людей, – сказала она едко. – В своей стране.
– Там ты уже не будешь королевой, – возразил Нории, безразлично глядя во тьму. Огни мерцали, окружали их светящейся дугой. – Я могу научить тебя управляться со своей силой. Ты не справишься сама и когда-нибудь, когда меня не будет рядом, взорвешься снова. Рядом со своими родными, к которым ты так стремишься.
– Потому что они нуждаются во мне, Нории.
– Оставь своей сестре право совершать свои ошибки, Ангелина. Ты не проживешь жизнь за нее. Тебе нужно жить своей жизнью.
Она вдруг почувствовала себя страшно уставшей. От этих переговоров, от его голоса, от противостояния, которое не приводило ни к чему.
– Жить с тобой, Нории. Не своей жизнью. Твоей.
– Я могу сделать тебя счастливой, – уверенно пророкотал он. – Только поверь мне.
Она молчала. Дракон отошел на несколько шагов, начал оборачиваться, подставил крыло. Молчала, когда они приземлились во дворце; молчала, когда он оделся и проводил ее к покоям. И только у дверей заговорила.
– Я останусь с тобой на месяц. Но не буду обещать, что не попробую уйти, если понадобится.
– Что ты хочешь взамен? – Владыка открыл ей дверь, зашел за ней в покои. Служанки испуганно пробежали мимо них.
– Дай мне возможность связаться с родными. Я должна знать, что там происходит.
– Хорошо, – кивнул он.
– Ты будешь учить меня справляться с огнем.
Ангелина села у фонтана, провела рукой по воде. Захотелось ополоснуть лицо, но это потом.
– Научу, принцесса. А ты позволишь мне иногда касаться тебя, – ответил дракон. – Тогда, когда мне нужно будет восстановиться.
Она поболтала рукой в воде.
– Хорошо. Ты расскажешь мне о состоянии дел в городе и примешь во внимание мои предложения.
– Ты сможешь заниматься тем, чем захочешь, – пообещал он. – Но хватит ли тебе месяца?
– Месяц – и так слишком много, – отрезала Ани. – Не дави на меня, Нории.
Он легко улыбнулся.
– Что-то еще, сафаиита?
– Завтра предоставлю тебе полный список, – Ангелина вдруг почувствовала, что страшно проголодалась. – Мне нужно все обдумать. Оставь меня сейчас одну.
Чуть позднее, лежа в теплой пузырящейся минеральной купальне, пока служанки накрывали ужин, Ангелина хмурилась и спрашивала себя, не сделала ли она огромную ошибку. Как так получилось, что она пошла на уступки, а Нории фактически остался при своих позициях, да еще и выиграл время?
А дальше по коридору, в своих покоях, спал красноволосый Владыка. Он тоже устал так, что даже не захотел есть. За окном царила южная ночь, родная ему влажная и теплая ночь, пели птицы, чуть слышно журчал фонтан в зале.
Рядом с фонтаном, на маленьком столике, все еще стояла шахматная доска с выстроенными друг против друга белыми и черными фигурами. На них падали тени от колышущихся занавесок, и казалось, что они двигаются, меняют застывшие позиции, ведут свою, невидимую человеческому глазу игру.
* * *
Нории пришел к ней рано утром, когда принцесса еще спала, разметавшись на кровати. Посидел в кресле, понаблюдал. Лицо ее сейчас было совсем мягким, и тепло от нее шло мягкое, не буйное, обволакивающее, спокойное. Он буквально чувствовал, как тяжелеют веки, и захотелось лечь рядом, коснуться и заснуть в волнах этого убаюкивающего пламени.
Интересно, как же она выглядит на самом деле?
Красноволосый дракон оставил невесте дары и тихо вышел. Он должен был зайти к Энтери и поговорить.
* * *
Ангелина же сладко проспала время, когда она обычно уже и поплавала, и позавтракала, и сны ей снились легкие, беззаботные. Будто она снова совсем малышка, лет трех, и не знает ни о том, что ей предстоит управлять государством, ни правил этикета, ни того, как должна вести себя наследница Рудлог. И мир вокруг прекрасен и нов, и дни тянутся долго и полны чудесных открытий, и все ее любят – а как иначе? – и можно плакать и смеяться, когда хочется, и сердиться, и даже кататься по полу в истерике, и никто не посмотрит с недоумением или отвращением, не укажет, что это недостойно. Разве что пожурит и поохает, но разве на это нужно обращать внимание? Ведь ее любят за то, что она есть.
