Это задание оказалось проще, и уже следующим вечером "покорный слуга" прислал небольшое досье на сто двадцать пять человек. Среди них оказался тот самый, что был нужен крылатому.
Однажды случайный свидетель акта воздаяния, проводимого Костой, в ужасе назвал его "Ангелом Возмездия". Случайный свидетель, при ближайшем рассмотрении, тоже подошел под критерии крылатого и простился с головой, но его слова врезались в память, и частенько всплывали – порой в самый неподходящий момент.
Например, сейчас.
Уютный зал небольшого ресторана был погружен в интимный полумрак, создающий атмосферу таинственности, которую прекрасно поддерживала льющаяся словно из ниоткуда тихая музыка. Умопомрачительно красивая шатенка, откинувшаяся на мягкую спинку дивана, и внимательно изучающая черты своего неожиданного собеседника, мучительно напоминала Косте о кошмаре, сотворенном им в прошлом.
Технически все было просто до тошноты. Катенька Годзальская, милая и добрая девочка, дочка богатых родителей, не интересующихся ребенком, но при том не ограничивающих чадо в деньгах. Является членом тайной студенческой организации. Имеет привычку в четверг или пятницу, в зависимости от расписания в институте, ужинать в одиночестве в этом самом ресторане. Правда, одна она обычно только приходила в ресторан, а покидала его уже с кавалером. Все это Коста узнал от "покорного слуги".
Дальнейшее было делом техники и некоторого энергетического истощения в качестве платы. Крылья, переведенные в полностью невидимое и неосязаемое состояние. Дорогой костюм, обаятельная улыбка, заранее припасенный букет орхидей – предпочтения нашлись в том же досье. Отправленная к столу прекрасной незнакомки бутылка испанского вина ее любимой марки, к подарку приложен букет. Спустя десять минут Коста уже разливает подаренное вино по бокалам, Катенька смеется вежливой и совсем чуть-чуть нескромной шутке, на мужчину смотрит с живым интересом. Несколько капель наркотического препарата в ее бокал – она не замечает, увлеченная рассказом собеседника.
– Мадемуазель позволит проводить ее до дома? – некоторая нарочитая старомодность прибавляет шарма и галантному кавалеру, и всей ситуации.
– Только если джентльмен обещает не вести себя, как джентльмен, – она смеется, она уже пьяна и развратна чуть сильнее, чем обычно. Коста мысленно обзывает себя идиотом – не предусмотрел возбуждающий эффект наркотика. Но отступать глупо, да и в конце концов, не станет же она его насиловать. В крайнем случае, отнести ее в спальню, уложить на постель и осторожно нажать на несколько точек – и спокойный сон на ближайшие шесть часов гарантирован.
Серебристый двухместный флаер с черной аэрографией, взятый в прокат, гостеприимно дожидается за дверью ресторана. Мягкие сиденья, обтянутые безумно дорогой натуральной кожей принимают в свои объятия. Ей, опоенной и одурманенной, не терпится получить желаемое, но кавалер предлагает сперва выпить еще, и она соглашается – боится протрезветь, боится, что это волшебное состояние исчезнет. Вино, предусмотрительно спрятанное в бардачке, плещется в прихваченные из ресторана бокалы. Катеньке кажется, что ее прекрасный спутник мальчишески пошутил, элегантно украв бокалы под полой пиджака – на самом деле Коста вложил в счет дополнительную купюру, которой бы хватило и на дюжину таких бокалов.
Естественно, в пробке, перекрывающей горлышко бутылки, не видно микроскопического прокола.
Вино янтарным каскадом плещется в хрусталь, она осушает бокал залпом – сейчас не до смакования вкуса, желаемое слишком близко, чтобы отвлекаться на тонкий букет.
От жарких, полных вожделения поцелуев не увернуться – только если оттолкнуть, но это будет неправильной тактикой. И Коста сжимает кулаки до боли, проклиная собственную неосторожность, но терпит – сейчас начнет действовать второй препарат, начинка бутылки.
Препарат действует минут через пять, к тому времени крылатый уже лишен пиджака, а рубашка расстегнута до пупка. Но Катя вдруг обмякает, медленно сползая на второе сиденье.
Теперь можно и губу прикусить, и ногти в ладони вонзить. Жаль, большего себе нельзя позволить.
Все будет. Потом. Только сделать все, что необходимо, и отвезти бедняжку домой – а потом можно… Но сперва дело.
Он осторожно поворачивает ее к себе, поддерживая ладонью под затылок.
– Как тебя зовут? – сперва простые вопросы.
– Екатерина Антоновна Годзальская.
– Где ты учишься?
– В Высшем Институте Петербурга.
– У тебя есть родители?
– Да.
– Ты сегодня была на занятиях?
– Да.
– А чем занималась после занятий?
– Встречалась с Кречетом.
– Кто такой Кречет?
– Куратор моего проекта.
– В тайной студенческой организации?
– Да.
– Как называется организация?
– "Виктория".
– Кто ее возглавляет?
– Велес.
– Какое его настоящее имя?
Вопросы сыпались один за другим. Катенька оказалась кладезем ценнейшей информации. Спустя примерно полчаса Коста знал о "Виктории" почти все, начиная от точного списка ее членов – к слову сказать, на тридцать имен отличающегося от списка, предоставленного Покорным слугой, и заканчивая их целями, как глобальными, так и локальными. Подробности о большинстве проектов Кате были не известны, но это не столь существенная деталь.
– Куда тебя отвезти?
– Большая Пушкарская, дом восемь… – прошептала обессиленная жертва.
– Хорошо. А теперь – спи.
Серебристый флаер долетел до Петроградки буквально за десять минут. Узнав номер квартиры и добыв из сумочки Кати ключи, Коста поднял девушку на руки.
С дверью пришлось повозиться минут пять. К счастью, студентка жила одна. Попав в квартиру, крылатый сразу же направился в спальню. Осторожно уложил свою ношу на постель, вернулся к двери – не оставлять же ее нараспашку? Запер изнутри все замки, бросил ключи на тумбочку, и вернулся в комнату. Катя распростерлась на кровати, раскинула руки, глаза ее были закрыты.
Он приблизился, наклонился. Прислушался к неровному дыханию. Бережно коснулся щеки – не отреагировала. Спит… что ж, оно и к лучшему, не придется создавать и без того измученному сегодняшним днем организму лишних потрясений.
– Спи, малышка. И прости меня, – беззвучно вымолвил Коста.
Подошел к окну – закрыто. Подоконник с наружной стороны широкий, хорошо. Крылатый распахнул створки, вскочил на подоконник и раскрыл крылья – глубокой ночью увидеть его было некому, а летать на бесплотных крыльях невозможно. Конечно, можно просто спрыгнуть, переломы срослись бы минут за пять, но зачем?
– Не уходи!
Вздрогнув, Коста обернулся.
Катя сидела на кровати и с мольбой смотрела на него. Она видела, не могла не видеть его нечеловеческую природу – и просила остаться.
