Те террористы, которые шли первыми, отстрелявшись, поменяли магазины. Благо на американской винтовке это сделать быстрее и удобнее, чем на «АК».
– Иду слева!
– Иду слева!
Двое братьев, прикрываемые беглым одиночным огнем товарищей, быстро срезали угол, но увидели, что за колонной никого нет. Зато есть огромная дыра в заграждении.
– Он спрыгнул!
Джелалутдин моментально изменил рисунок боя:
– На первый этаж! Быстро! Двое справа!
С ним были четверо бойцов. Он решил спуститься по лестнице, быстро пройти вперед и зажать кафира в огненные клещи, если получится.
Джелалутдин вместе с братьями бросился к лестнице. Пулю, убившую его, он не услышал и не почувствовал. Она прилетела сзади, когда они уже были в самом низу лестницы. Не успел Джелалутдин увидеть и того, как шахидами на пути Аллаха стали еще трое братьев.
Поскольку нас было всего двое, мы решили работать очень рискованную схему, обычно применяемую снайперами. В ней один человек вооружается «СВД», а то и «ОСВ-96» и глушит с дальнего расстояния, возможно, и не попадая. Второй подкрадывается к противнику и выборочно работает с близкого расстояния, используя «Винторез». В данном случае я отвлекал внимание, старался вывести банду на лестницу, под огонь Моро.
Думаете, я рисковал жизнью, находясь за колонной? Как бы не так. Я закрепил там трофейный автомат, натянул длинный провод, зацепил за петлю спусковой крючок, сделал пару выстрелов. Бандиты увидели вспышки. На самом же деле я был дальше.
Вскоре большая по численности группа террористов вышла на лестницу, а меньшая рванула к эскалатору. Я помнил о том, что нельзя терять ни секунды, что меня видят камеры, и понесся вперед. Террористов предупредили в последний момент, заметили меня на экране. Но на эскалаторе узко, один помешал другому. Я расстрелял их сверху. Эскалатор довез моджахедов вниз, до первого этажа, уже мертвыми. Аллаху акбар!
– Джелалутдин шахид, иншалла! Они все шахиды.
Амир Мурад схватил своего заместителя за грудки:
– Врешь, не может быть!
– Клянусь Аллахом!
Амир налитыми кровью глазами обвел узкое пространство коридора, набитое заложниками. Все наставления американцев об ограниченном проявлении жестокости публично, на виду, разом испарились. Теперь он снова был самим собой, волком, ворвавшимся в овчарню.
Хлестко ударил одиночный выстрел, затем еще один. Триста восьмой калибр.
– Они там! – вылетело из рации. – Ислам мертвый!
– Где они?!
Ответом ему был выстрел.
Рычание вырвалось через до боли сжатые челюсти амира.
– Отбери человек двадцать, – приказал он заместителю. – Лучше баб. Используй их как живые щиты! Пошел!
– Эфенди, тут неверные из своего штаба звонят.
Амир схватил трубку.
– Отзови своих псов! – провизжал он. – Пока они не уйдут, я буду каждые пять минут приносить Аллаху по одному заложнику.
– Махов, успокойтесь! Это не наши люди!
– Не говори мне «успокойся», кафир! Сейчас ты увидишь, как я успокаиваюсь!
Амир зло посмотрел на боевиков своего личного джамаата.
– Берите троих кафиров! И за мной…
Среди тех, кого амир приговорил к смерти просто так, потому что глаз на них упал, была девочка, Лена Черемная. Ей было четырнадцать лет, и она ничего не знала ни про ислам, ни про джихад, просто летела с матерью с курорта.
Террористы повели ее, маму и какого-то пожилого мужчину в глубину коридора, от которого отходили ответвления. По ним совсем недавно шагали люди и садились в самолеты.
Она была никем, мать ее и этот мужчина тоже. Просто неверные, которые самим Аллахом предназначены в рабство правоверным. Сколько таких бандиты продали на базаре в Ракке! Будь другие обстоятельства, они бы и этих сбыли по сходной цене. Хотя Лену, наверное, взяли бы себе в качестве секс-рабыни.
Но амир решил, что они должны умереть. Русисты, осадившие аэропорт, обязаны увидеть его жестокость и решительность. Боевики не сомневались в правоте своего предводителя. Они просто не видели людей в этой женщине, девочке и мужчине, почти старике.
Но Лена не привыкла сдаваться. Ее никто не учил принимать позу эмбриона и просить взрослых о помощи при нападении. Она занималась плаванием и бальными танцами, а потому была физически хорошо развита и могла действовать очень быстро.
Боевики привели их в отросток коридора, и девочка увидела летное поле. Почти пустое, только бронетранспортеры стояли вдали.
В коридоре были лишь заложники и боевики. Лена поняла, что сейчас произойдет.
– На колени! – сказал один из бандитов, а амир начал набирать номер телефона антитеррористического штаба.
То, что они сейчас умрут, поняла и ее мать.
Поэтому вместо того чтобы встать на колени, она вдруг вцепилась в ноги боевика и отчаянно крикнула:
– Лена, беги!
Лена спрыгнула очень удачно. Она не особенно сильно ушиблась и уже через секунду встала на ноги. Но вот дальше девочка сделала ошибку. Вместо того чтобы попытаться спрятаться под массивным коридором, она обернулась и посмотрела вверх, туда, где все еще была ее мать.
– Лена! – крикнула та.
Стукнул выстрел, крик оборвался.
Тогда девочка побежала со всех ног в сторону бронетранспортеров.
– Не надо! – Амир Мурад ударил по стволу винтовки боевика, который уже прицелился, заставил опустить его.
Достал из-за пазухи «ТТ», не раз испытанный, прошедший вместе с ним очень многое, взвел курок, прицелился.
Бах!
Девочка продолжала бежать.
Бах!
Девочка споткнулась и упала.
– Иншалла, – сказал кто-то из боевиков.
Амир как-то разом потерял интерес к происходящему.
Не делая даже попытки ответить на звонок, он сунул разрывающийся телефон в карман и приказал:
– Уходим!
Боевики переглянулись. Затем один из них столкнул пожилого мужчину вниз, на бетон, а другой дал два выстрела из винтовки.
– Сука! – выдавил из себя Завгородний.
Альфовцы и спецназовцы внутренних войск видели, как одна из заложниц спрыгнула вниз.
– Давай!.. – сказал кто-то из краповых.
Таким голосом раненый командир говорит своим бойцам, мол, не волнуйтесь, сынки, со мной все в порядке.
– Товарищ подполковник, ну!.. – Снайпер «Альфы» держал лидера террористов на прицеле, готовый в любую секунду послать в цель пулю триста тридцать восьмого калибра.
В трех боевиков было нацелено семь снайперских винтовок.
