Глава 7
Кинан засунул носок ботинка в небольшую щель, обнаруженную в заборе Бидгрейнов, а другую ногу перекинул через изгородь. Забор служил скорее элементом декора, и, чтобы преодолеть его, особого мастерства не требовалось.
«С ума сошел», – вынес Кинан себе вердикт, в тысячный раз задаваясь вопросом, зачем он сюда явился. А что еще можно сказать о человеке, который тайком пытается пробраться в дом благородной дамы? Густой туман, казалось, только накалял обстановку.
Он должен был ее увидеть, поговорить с ней – в особенности после того, как Невин предупредил его о том, чтобы он держался от этой красотки подальше. Самостоятельно наделив себя правом ее защитника. Самонадеянный щенок! Когда Невин, поверженный, сидел на полу, всю его спесь как ветром сдуло.
Раздраженный угрозами брата, Милрой послал Уинни дерзкое письмо. И совершенно не удивился, когда она не удостоила его ответом. Ее слуги даже прогнали его посыльного. Насколько Кинан мог судить, мисс Бидгрейн была особой решительной, готовой противостоять, если понадобится, даже трем разъяренным фуриям. Кинану импонировал боевой дух этой женщины. А еще он считал ее отважной. А если мужчину начинали привлекать в женщине такие несущественные качества, пиши пропало.
Кинан налетел на невысокий куст и выругался себе под нос. Ему следует быть более осторожным, иначе утром Бидгрейны обнаружат его бездыханное тело с разбитой о каменную скамью головой.
В доме вспыхнул свет и поплыл по комнате. Благодаря этому тусклому маячку Кинан смог приблизиться к дому, морщась каждый раз, когда у него под ногами шуршал гравий. Милрой подошел к высоким французским окнам и едва не закричал, когда за стеклом замаячило женское лицо. Кинан спрятался в тени, когда Уинни распахнула створку.
Девушка вглядывалась в густой туман. По ее одежде было понятно, что сегодняшний вечер она проведет дома. На ней был белый пеньюар, который распахивался на груди, и между завязками с кисточками проглядывала лиловая ночная сорочка. Свои прямые длинные белокурые волосы она заплела сзади в косу, чтобы они не мешали. Кинан затаил дыхание, опасаясь, что малейший шорох может выдать его. Что бы там ни привлекло ее внимание, это было не в саду. Отсутствующий взгляд говорил о том, что Уинни погружена в размышления. Она наклонила голову и прислушалась. Раздавалось стрекотание сверчков и время от времени – лай собак. Все эти звуки эхом разносились по округе. Так же внезапно, как и появилась в окне, девушка скрылась в недрах залитой светом комнаты.
Продолжая оставаться в тени, Кинан наблюдал за тем, как она зажгла лампу у ближайшего к камину кресла. Уинни достала сиреневую в белую полоску кашемировую шаль, накинула ее на спинку кресла, затем села и укутала шалью ноги. После этого девушка взяла лежавшую возле лампы книгу и погрузилась в чтение.
Милрой с не знакомым ему прежде удовольствием наблюдал за тем, как Уинни наслаждается уединением. Она задумчиво накручивала на палец выбившуюся прядь волос, углубившись в чтение. Такая женщина как Уинни Бидгрейн являлась воплощением всего, о чем мечтал Кинан: богатства, красоты, хороших манер, ума.
Пока он раздумывал над тем, как завоевать такую женщину, его отвлек какой-то грохот. Туман был слишком густым, и ничего нельзя было разглядеть. Но звук шел откуда-то сзади и справа, прямо от забора, через который Кинан перемахнул. Не успел Милрой и глазом моргнуть, как из дома выбежала Уинни, крепко сжимая шпагу в руках.
Он забыл добавить к перечню ее добродетелей отвагу. Смелость Уинни потрясала. Опасаясь, как бы она себя не поранила, Кинан в пять шагов догнал девушку. Одной рукой он обхватил ее за талию, а другой зажал ей рот. Уинни застыла на месте от его прикосновения.
– У меня входит в привычку выручать вас из беды, – прошептал Милрой ей на ухо.
Она вздохнула с облегчением, когда узнала своего спасителя, и прильнула к его груди. Но, заслышав в его шепоте игривые нотки, тут же вспыхнула, как спичка. Улучив момент, когда Кинан ослабил хватку, девушка укусила его за ладонь между большим и указательным пальцами.
– Ах вы, злобная колючка! – рассердился Милрой, отпуская девушку, и спросил: – Вы меня не узнали?
Она резко повернулась к нему лицом. Отцовскую шпагу она держала наизготовку на случай, если Кинан посмеет к ней еще раз прикоснуться.
– Я еще не разозлилась! – Она ударила шпагой его по руке. – Это вам за то, что напугали меня до полусмерти, неотесанный ирландский чурбан!
– Уинни!
Она замахнулась, готовая ударить его еще раз. Инстинкт самосохранения взял верх, Кинан подставил руку, отводя удар. И зашипел от боли. Уинни застыла.
– У меня кровь, леди. – Он прижал рану ко рту. – Черт! Вы уже отстояли свою честь или мне придется лишиться пальцев, разоружая вас?
Уинни не хотела его ранить. Она собиралась лишь немного проучить Милроя. Он выхватил у нее шпагу, бормоча себе под нос что-то о безумных женщинах.
– Порез глубокий?
– До крови. – Кинан кипел от негодования, как любой мужчина, которому досталось на орехи от женщины. – А если бы в дом пробрался вор, чтобы украсть ваше столовое серебро, глупышка? Неужели вы рассчитывали испугать его этой шпажкой?
– Вас же я смогла остановить, не так ли? – насмешливо произнесла девушка.
Но тут же осознала свою ошибку. Мистер Милрой был взбешен и ранен; еще больше провоцировать его – значит, доказывать, что она сорвиголова.
– Ступайте в дом, – пригласила Уинни, – я обработаю вашу рану.
– Позже. – Кинан подтолкнул ее к открытому окну. – Идите. А я сначала проверю все вокруг.
Уинни не стала спорить, а молча вошла в комнату и прикрыла окно. Девушка понимала, что Милрой не успокоится, пока не выяснит, что это был за грохот. Размышляя над тем, что же привело его сегодня к ней под окна, девушка собирала всё необходимое для того, чтобы обработать и перебинтовать его рану. Когда она вернулась в комнату, Кинан уже стоял у камина, разглядывая корешок ее книги.
– Нашли что-нибудь?
– Нет. Наверное, это было какое-то животное или случайный прохожий. – Он поднял книгу. – А что вы читаете?
Не зная, чего от него ожидать, Уинни осторожно приблизилась.
– «Тадеуш из Варшавы», сочинение мисс Портер. Читали?
– Нет, – нахмурился Кинан и положил книгу на стол.
Ему не понравился ее сочувственный взгляд. Он весь напрягся, когда Уинни прошла мимо, поставила на пол рядом с ним миску с водой и разложила на столе бинты. И добавил:
– Я умею читать. Бланш меня научила. Могу черкнуть пару строк, но недостаточно владею грамотой, чтобы написать интересную книгу, в отличие, как я понимаю, от вас.
– Бланш – это ваша мать?
– Нет, это мой друг. – Кинан подставил здоровую ладонь под раненную руку, чтобы кровь не капала на пол. – Ее муж первым поверил в меня, когда я только начинал драться в ринге.
