– Когда его принесли домой, я вызвала врача, – сказала герцогиня. Ей хотелось, чтобы сын понял: она сделала все, что могла. – Он был весь белый, и рана… – Ее передернуло.
Женщина осталась стоять в дверях.
Над герцогом склонился какой-то незнакомый старик и вытирал руки. Еще один мужчина, помоложе, лет сорока, стоял, опершись на стену и скрестив руки на груди. По синему мундиру и красному жилету было понятно, что это патрульный.
– Милорд, я доктор Мур. А вы его сын, я полагаю? – произнес старик хриплым голосом.
Дрейку едва не стало дурно, когда он увидел на затылке отца свежую рану.
– Он жив?
– Он уже умер, когда… – Доктор жестом указал на патрульного. – Его обнаружил этот джентльмен.
– Питерс, милорд, к вашим услугам, – представился патрульный, не меняя позы. – Недалеко от «Серебряного змея» я заметил, как над вашим отцом склонились двое бездомных. Услышав мой крик, они разбежались, прихватив его сюртук и ботинки.
– А мой отец… – Дрейк сглотнул горечь и попытался еще раз: – Мой отец успел рассказать, что случилось?
– Нет, милорд. Он выглядел так же, как и сейчас. Кто-то из хозяев этого гнезда разврата услышал мои крики и прибежал. Милорда опознали, поэтому я и привез его домой.
– Здесь уже ничем не поможешь, – сказал доктор, поворачивая голову Рекстера из стороны в сторону и демонстрируя слипшиеся от крови волосы и отвратительную рану на затылке.
Дрейк отвернулся, хватая ртом воздух, пахнувший смертью. У двери стояла рыдающая мать. Невин потер кулаком бровь, сдерживая рвотные позывы.
Чтобы как-то нарушить неестественную, пронизанную горем тишину, патрульный произнес:
– Я думаю, что его светлость ударили по голове, чтобы отобрать у него одежду и деньги. Если я вам больше не нужен, пойду докладывать начальству.
– Я хочу найти того, кто это сделал. Возьмите столько людей, сколько нужно.
Что-то прогудев в ответ, патрульный удалился.
Невин посмотрел на отца, и у него по спине заструился пот. Доктор положил голову герцога на подушку так, чтобы не было видно раны. Дрейк немного успокоился. Этот образ теперь всегда будет преследовать его. Стоит только закрыть глаза…
Дрейк подошел к кровати, коснулся руки отца. Холод безжизненной плоти заставил его отдернуть руку. По виду герцога нельзя было сказать, что он упокоился с миром, – на его лице навечно застыла предсмертная мука. На полупрозрачной щеке остались синяк и грязь.
Невин подбежал к окну, чтобы глотнуть воздуха. Его отца убили. Было ли это случайное ограбление или Рекстер перешел кому-то дорогу? Кредиторы – и честные, и нечистые на руку – до сих пор охотились за ним. А может быть, это сделал чей-то обманутый супруг? Или это единокровный братишка Дрейка решил отомстить? Вариантов – хоть отбавляй. Невин вздрогнул, когда ему на плечо легла рука.
Доктор сочувственно кивнул.
– Нужно смириться с неизбежным. – Он вытянул шею, чтобы увидеть, кто плачет. – Помогите отвести герцогиню в спальню. Ей нужно принять успокоительное, и, поверьте мне на слово, вам это тоже не помешает.
Только сейчас Дрейк вспомнил о матери. Раньше он думал, что его родители терпеть друг друга не могут. Но, когда услышал, как рыдает мать, понял, что ничего не смыслит в человеческих чувствах. Дрейк пошел провожать врача.
* * *
Кинан явился к дому Бидгрейнов ровно в одиннадцать часов. Он почувствовал, что еще не все потеряно, когда дворецкий не захлопнул перед ним дверь, а проводил в гостиную и попросил подождать. Когда Кинан увидел на пороге комнаты сэра Томаса Бидгрейна, он напрочь позабыл обо всех своих планах.
– Вы намерены прятать ее от меня?
Старик закрыл дверь.
– А это возможно? – В его вопросе не было злости, лишь простое любопытство.
– Нет, – прямо ответил Кинан. – Во время последней встречи мы с Уинни поссорились. Мне необходимо ее увидеть. Я хочу, чтобы она знала: ей больше нечего бояться.
– Вы намекаете на то, что я не способен защитить свою дочь, мистер Милрой?
Сэр Томас явно пытался затеять скандал.
– Человека можно защитить только тогда, когда знаешь, что ему угрожает.
Старик удивленно вскинул брови.
– Значит, вы знаете мою дочь лучше меня?
– Великодушнейше прошу простить меня, сэр, но такая скрытная девица, как ваша дочь, требует пристального, неусыпного внимания.
Сэр Томас кивнул.
– Здесь я с вами согласен. С вашей логикой не поспоришь. – Он открыл дверь. – Эй, подойди-ка сюда, – подозвал он проходящего слугу. – Кликни мисс Бидгрейн. К ней пришли. – Старик посмотрел на Кинана. – В чем я не уверен, так это в том, ваше ли неусыпное внимание ей нужно.
И он оставил Кинана размышлять над тем, как его переубедить.
* * *
Уинни вошла в гостиную, гадая, кто же пришел к ней так рано. Единственным человеком, которому было наплевать на приличия, был Кинан Милрой. Таинственный гость сначала побеседовал с ее отцом, и Уинни сомневалась, что сэр Томас даст согласие на их встречу, даже если впустит Кинана в дом.
Когда распахнулась дверь, Уинни открыла рот от удивления. Одеяние Милроя больше подходило для того, чтобы легким галопом пронестись в нем по Гайд-парку, чем для визитов. Сбитая с толку, девушка оглянулась. Ей не давал покоя вопрос: неужели сэр Томас решился зарядить свои наградные кремневые пистолеты.
– Я пришел повидаться с тобой, Уинни. Твой отец знает, что я здесь.
Кинан снял шляпу и взъерошил свои короткие волосы – Уинни подкупал этот жест, выдававший его волнение.
– И он дал согласие?
– Мистер Бидгрейн чувствует себя моим должником. Хотя я не стал бы рассчитывать на то, что это надолго. – Было заметно, что это обстоятельство веселит Милроя. Его пальцы мяли поля шляпы, а глаза жадно ловили каждое движение Уинни. – Я так хочу к тебе прикоснуться! – с тоской признался он. – Можно тебя обнять?
И, не дожидаясь разрешения, пересек комнату и прижал девушку к груди. Кинан зарылся носом в светлые волосы и глубоко вдохнул ее запах.
Уинни прижалась щекой к его груди, и это прикосновение придало ей сил.
– Папа рассказал мне о твоих подвигах, – прошептала она, думая о том, что в ее утверждении недостает многих подробностей, впрочем как и в рассказе отца. Единственное, что ей было известно, – Кинан и лорд Невин встретились с Миддлфеллом и его дружками и положили конец их грязной игре.
Милрой немного отодвинулся и впился в ее губы поцелуем, который подарил умиротворение. В нем не было той пылкой страсти, на которую, Уинни точно это знала, они оба были способны.
– Ты должна была сама мне все рассказать. – Кинан чуть сильнее сжал предплечье девушки, вспоминая, каким образом узнал о том, что ее гнетет. – Я бы давно положил конец этому пари. А все твоя проклятая гордость! Ты готова нести тяжесть, которая не всякому мужчине под силу, но не просишь помощи.
