Слова отца немного успокоили девушку, и она спросила:
– Значит, по-твоему, он не способен на убийство?
– Не совсем так, – уклончиво ответил сэр Томас. – Если такой, как Милрой, захочет кого-то убить, он не станет прятаться ночью в глухом переулке. Он прямо подойдет к своему обидчику, и его намерения будут предельно ясны.
– Ты говоришь так, как будто хорошо знаешь его.
Старик прижал дочь к груди и нежно покачал ее, как делал, когда она была маленькой и искала у него утешения.
– Знаю. Любой, кто заявляет права на мою дочь, требует пристального внимания.
– Ему досталось от жизни, – произнесла Уинни, вспоминая рассказы Милроя о детстве.
– Да уж. У каждого есть свои черные дни. Однако этому человеку удалось крепко встать на ноги. А это говорит о многом.
Уинни удивленно взглянула на отца.
– Милроя можно вышвырнуть из дома на улицу, но он обязательно вернется.
* * *
От прикосновения Типтона Брук проснулась. И тут же ужаснулась, когда заметила, что лежит в одном белье.
– Леди А’Кур, вам ничто не угрожает. Вы знаете, кто я?
Ощупав бинты на своем теле, женщина медленно кивнула.
– Да, вы – лорд Типтон.
– Прошу прощения, что разбудил вас. Вы так долго спали, и я испугался, что проглядел какую-то шишку у вас на голове.
Взгляд молодой женщины прояснился. Она хотела было встать, но Типтон удержал ее за плечи, укладывая назад на подушку.
– Я должна идти.
– До сих пор вы доверяли мне заботу о своем здоровье, леди А’Кур. – О том, что она была не в состоянии этому воспротивиться, он упоминать не стал. – Вы помните, кто с вами это сделал?
На голубые глаза Брук навернулись слезы.
– Меня избил… м-мой муж.
На щеках Типтона заходили желваки. Этой бедной женщине и так досталось от руки мужчины. Не хватало ей снова стать свидетельницей жестокости, пусть даже драться будут ради нее самой.
– Как давно он вас бьет?
– Муж не бьет меня, милорд. Но у него есть право меня воспитывать, – монотонно, как по писаному, произнесла Брук. – Я всегда была импульсивным, своенравным ребенком. Мне очень повезло, что лорд А’Кур сделал меня графиней, что я ему не безразлична и он исправляет меня, когда я допускаю ошибку. – Она уже не могла сдерживать слез, и они заструились по щекам.
«Как же она запуталась, если верит в подобную чушь!» – с досадой подумал Типтон.
– Что ж, мадам, ваш муж едва не убил вас, когда последний раз давал наставления.
Брук тыльной стороной ладони вытерла слезы.
– Это случайность. Обычно он очень осторожен и не оставляет следов. Понимаете, он очень разозлился.
– Мне все предельно ясно, леди А’Кур.
По шрамам на ее спине и на животе Типтон подозревал, что супруг жестоко обращался с ней чуть ли не со дня свадьбы. И не все раны были видны невооруженным глазом. Типтона тревожило душевное состояние молодой женщины: она явно была не в себе, если искренне полагала, что заслужила такое бесчеловечное обращение.
– Как больно! Я должна думать о ребенке. Мне пора. Уинни приснилась мне?
– Нет. Вы приехали к Бидгрейнам и упали без чувств. Уинни незамедлительно вызвала меня.
Рука Брук скользнула на живот.
– Малыш… С ним все в порядке?
Типтон не знал, как поделикатнее преподнести ей правду.
– Мне очень жаль. Ваш ребенок не выжил. Травмы оказались… – Он умолк, когда Брук повернулась к нему спиной. До него донеслись горькие рыдания.
– Это я виновата… я… – снова и снова повторяла она.
Типтон с растерянным видом держал ее за руку, позволяя выплакаться. Ее телесные раны он мог залечить, а вот сердечные был не в силах. Типтон решил сосредоточиться на том, в чем он мог помочь. Его невеселые мысли вернулись к неуловимому лорду А’Куру. Высечь бы его плетью! Пока графа не найдут и не посадят в клетку, как животное, каковым он и являлся, Типтон должен быть уверен в том, что он никогда не доберется до его пациентки.
* * *
– Мистер Милрой, вы слишком добры, поэтому потакаете причудам старухи, – щебетала тетушка Молли, когда они прогуливались по Кинсингтон-гарденс.
Кинан улыбнулся спутнице, намеренно не спеша шагая рядом с пожилой дамой, которая одной рукой опиралась на трость, а другой – на крепкую руку Милроя.
– Мадам, буду предельно честен: ваше приглашение для меня – королевский подарок. Я и мечтать о нем не смел.
Молли недоверчиво фыркнула.
– Меня не обманешь, сэр. Если вы смущаетесь, значит, таким способом хотите получить желаемое.
– Тогда перейдем сразу к делу. У нас с вами одна цель, и вы с самого начала оказывали мне поддержку.
– Речь идет о моей племяннице, – произнесла тетушка Молли, обрадовавшись, что можно говорить прямо. – Вы оказались самым упрямым ее поклонником, мистер Милрой.
Тут же в памяти Кинана всплыл образ Уинни, ее упрямо вздернутый подбородок. Она отослала его прочь, полагая, что притязания на наследство для него гораздо важнее, чем она. Раньше он бы с ней согласился.
– Тогда мы в расчете. Потому что я еще никогда не встречал такой настойчивой дамы.
Старушка остановилась, любуясь горизонтом.
– И какой у вас план?
Кинан поддел носком ботинка камешки, которыми была усыпана тропинка. Судя по тому, что тетушка Молли была настроена вполне дружелюбно, Уинни еще не рассказала ей о ребенке, которого носила под сердцем.
– В последнее время все усложнилось. Лучше я пока отойду в сторону. Если я посмею приблизиться к дому Бидгрейнов, сэр Томас прикажет меня застрелить.
Тетушка Молли подняла изящную, затянутую в перчатку руку и потрепала его за ухо. И довольно ощутимо – ухо Кинана покраснело.
– За что? – спросил он, потирая воспаленное ухо.
– За то, что так легко отступили. Вы должны преодолеть все трудности, но добиться руки моей племянницы.
– Она не согласится, – с горечью произнес Милрой.
– Уинни гордая и своенравная, она не даст себя в обиду. Добивайтесь ее, мистер Милрой. Покажите, как много она значит для вас.
– А я в ее жизни что-нибудь значу, тетушка Молли? Я не тот человек, за которого Бидгрейн готов выдать свою драгоценную дочь. Если честно, деньги у меня есть. Уинни не будет ни в чем нуждаться. Но, несмотря ни на что, я навсегда останусь внебрачным сыном герцога Рекстера. Люди станут судачить о нас. Как долго, по-вашему, Уинни выдержит косые взгляды и шепот за спиной? В конце концов она возненавидит меня за это. А наши дети? Мой позор запятнает и их.
