– Вы уже успокоились? Дайте-ка я взгляну на ваш нос, – произнес стоявший за его спиной Типтон.
Его показания о состоянии Брук отбросили подозрения полицейских об умышленном убийстве. Подручный графа, находившийся теперь под арестом, окончательно развеял их сомнения.
– Да бросьте вы! – пробормотал Кинан, но продолжал сидеть, пока хирург ощупывал его лицо. – Нос сломан. Что поделаешь! Срастется. – Он мельком взглянул на Уинни.
Его раздражение почему-то позабавило девушку. Впервые за много дней она улыбалась. Милрой не мог продолжать злиться.
– Ну же, Кинан, – утешала его Бланш. – Было бы хуже, если бы тебе сломали нос на ринге.
– О да, – кисло ответил он. – Такой низости я бы не пережил!
Уинни настояла на том, чтобы послали за Бланш, и рассказала ей о случившемся. Кинан упирался, не желая беспокоить женщину по пустякам. И уступил только после настойчивых просьб Уинни – он не мог ей отказать. Бланш с порога кинулась ему в объятия, рыдая от страха и тревоги. Странным образом ее присутствие подействовало на Милроя успокаивающе.
– Как по мне, А’Кур слишком легко отделался! – кипятился сэр Томас, не в силах оправиться от нового потрясения.
Кинан понимал, что мучило старика.
– Честно говоря, Уинни, если бы я раньше знал о гнилом нутре А’Кура, он бы и пальцем не посмел до тебя дотронуться. Я считал его бесхребетным мямлей. Помню, как он расплакался, когда получил от меня отказ. – Старик не мог вспоминать о случившемся без содрогания.
– Здесь нет твоей вины, папа, – заметила Уинни охрипшим от многочасовых показаний голосом. – Если А’Кур и был безумцем, то очень хитрым. Он так ловко притворялся. Никто ни о чем не догадывался – кроме его жертв. – Она задумчиво смотрела перед собой, размышляя о себе и Брук.
В комнату вошел Уиггет и объявил:
– Сэр, тут…
Появление Невина нарушило все формальности. Дворецкий удалился.
– Ага, вижу, тут только свои. Можешь не извиняться, братишка, что забыл меня позвать.
Дрейк подошел к Уинни, опустился перед ней на колени, коснулся ее раненной щеки.
– Он ударил вас?
– Скорее напугал, – ответила Уинни, преуменьшая ужас случившегося и не желая, чтобы ее жалели. – Примите мои соболезнования по поводу смерти вашего отца.
При упоминании о Рекстере Кинан напрягся. Невин продолжал говорить, но брат уже не слушал его. Страх за Уинни заставил его забыть о том, зачем он разыскивал ее ночью. Кинан невольно коснулся документов, спрятанных во внутреннем кармане его сюртука.
Невин произнес:
– Вынужден признать, что личность убийцы так никогда и не будет установлена, как и мотивы, по которым было совершено это преступление.
Сэр Томас неловко похлопал Бланш по руке, когда женщина зарыдала в платок.
Уинни встретилась с Кинаном взглядом. Застывший в ее глазах вопрос говорил о том, что она заметила его нерешительность. У него не было времени рассказать ей о Голландце и о бумагах. Пальцы Кинана вцепились в отворот сюртука. Он смотрел на любимую женщину, которая ободряюще улыбалась ему, излучая любовь и веру, – и не мог молчать.
– О мотиве могу рассказать я. Он стоил мне тридцать фунтов.
Когда все присутствующие повернулись к нему, Кинан вытащил бумаги.
– Вот доказательства.
– Доказательства чего? – спросил сэр Томас.
Невин взял протянутые бумаги, но даже не взглянул на них. Его чело омрачила покорность судьбе.
– Думаешь, справедливость восторжествовала?
– Нет, просто партия проиграна.
Кинан выхватил документы из руки брата и бросил их в горящий с утра камин. Огонь вспыхнул, жадно пожирая тонкую бумагу. Некоторые из присутствующих ахнули.
Невин наклонился, намереваясь вытащить бумаги из огня, но Кинан остановил его. Дрейк отдернул руку и неожиданно разозлился:
– Ты с ума сошел? Это же твои доказательства! Подумай, ведь ты от всего отказываешься!
Кинан повернулся спиной к огню. Подошел к Уинни, протянул ей руку. Девушка встала и вложила свою руку в его ладонь.
– Не от всего, Невин. – Кинан подхватил Уинни на руки. – Мне нравится быть незаконнорожденным. Титул твой.
Никто и опомниться не успел, как он с Уинни выбежал из комнаты.
* * *
Уинни заливисто засмеялась, когда Кинан отстранил ее, чтобы иметь возможность запереть дверь комнаты, которую можно было бы называть музыкальным салоном, если бы она была обставлена надлежащим образом.
– Думаешь, простой замо́к станет для них преградой?
За дверью, казалось, началась суматоха.
– Да нет, просто мы выиграем время. Невин справится.
Кинан прижал Уинни к себе и застонал, когда его тело отреагировало на ее близость.
Она в ответ обхватила его за шею, полагая, что он заслужил эту пытку.
– Ты действительно швырнул в огонь свое право на герцогский титул?
Чувствуя себя неуютно под ее пристальным взглядом, Милрой пожал плечами и отстранился.
– На этих документах кровь Рекстера и моей матери. – В его горле заклокотал нервный смешок. – Это слишком высокая цена. Понимаешь?
«Отчасти», – подумала Уинни.
– Понимаю. Невин – член твоей семьи.
Кинан рассмеялся:
– Боже, спаси нас обоих! Не достаточно ли того, что при встрече мы не бросаемся друг на друга с кулаками?
– Это только начало, – предположила Уинни. Ее ресницы затрепетали. – Нашему ребенку нужен дядя.
Положив руку на ее живот, Кинан взволнованно поинтересовался:
– Как там наш малыш? С ним все в порядке?
Ей захотелось коснуться лица возлюбленного. Однако, учитывая его раны, она решила, что лучше пока воздержаться от ласк.
– Типтон уверяет, что наш ребенок здоров и развивается, как положено. Он тоже будет ему дядей.
Кинан хотел было чертыхнуться, но неожиданно улыбнулся и тут же поморщился.
– Тебе придется выйти за меня замуж, Уинни.
Она искоса посмотрела на него:
– Почему?
Темно-синие глаза лукаво заблестели.
– Ты только что назвала две веские причины. Оба дяди моего будущего сына – ужасные личности.
– Этого недостаточно, – ответила Уинни, делая шаг вперед и радуясь его осмотрительности.
– Сжалься, женщина! Я отказался от титула. Твой отец утопит меня в Темзе за этот идиотский поступок.
– Папа уже давно никого не убивал, – заверила его Уинни, наслаждаясь этой игрой. – Придумай что-нибудь получше.
