— Надеюсь, это было всего лишь испытание?
— Только достойный может быть нашим гостем, и тем более — другом — ответил тот, накидывая капюшон. — Нам кажется, что вы не обманете доверие народа аллорнов.
Элан пожал плечами.
— Чтобы злоупотребить чужим доверием, его нужно как минимум иметь. Сейчас я для вас скорее противник, с которым приходится мириться.
Возможно, ему это показалось, и в глазах молодого Улаьайна промелькнула искра стыда?
— Я устал с дороги, и хочу отдохнуть. Потом я надеюсь что светоч древа удостоит меня приватной аудиенции. — Элан повернулся и, нарочито грузно ступая, направился к выходу из зала. Интересно, показалось ему или нет — но за этой довольно опасной атакой скрывалась мольба о помощи? Та, о которой нельзя сказать — однако которую легко увидеть в во время поединка сознаний? Или хотя бы — почувствовать…
Апартаменты, в которых его поселили, была неплохим аналогом людских гостиниц — на эльфийский лад, конечно. Несколько комнат, с толстым ковром пахучих трав вместо пола, бурлящий пузырями тёплый ручей, стекающий по нескольким бассейнам — причём если в первом можно было умыться, в последнем легко можно было поплавать…Свитая из лиан огромная постель, мягкая и нежно обнимающая кожу — и несколько небольших птиц у потолка поглядывающих на человека бусинками — глазками и выводящих затейливые мелодии…
— Повелитель аллорнов, светоч листвы, сиятельный Улаьайн!
Элан, только умывшийся и выбиравший из корзины с фруктами, росшей прямо на столе, что-нибудь, похожее на земные деликатесы, едва не подавился, забрызгав соком недавно купленную рубашку.
— Аккуратней! — Насмешливый голос, молодой и звонкий — и крепкая рука, бьющая по спине.
— Если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду сидеть за одним столом с грозой всех аллорнов, да ещё помогать ему, когда он подавится соком манильи — никогда бы не поверил. — Улаьайн сидел рядом с Эланом, и в глазах его прыгали бесенята. Но, в отличие от вчерашнего приёма, это было не обидно — а даже приятно. Словно его приняли в свой круг…
— Если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду есть фрукты рядом с королём эльфов, я бы точно не поверил. Ещё бы высмеял собеседника за беспочвенные фантазии.
— Эльфов? Когда-то нас называли и так, только очень давно. А насчёт короля… Я стану королём, если поведу свой народ в военный поход. Пока я просто — светоч листвы.
Элан вздохнул.
— Как у вас всё сложно. И как ты стал королём, пардон, светочем в столь юном возрасте?
— Меня выбрали.
Хранитель снова едва не подавился очередным плодом, похожим на земную грушу, но лилового цвета.
— Заканчивай свой завтрак, а я немного просвещу тебя насчёт политического устройства нашего общества, иначе ты скоро весь с головы до ног будешь в соке — а он не отстирывается.
Улаьайн рассеянно щелкнул пальцами, отчего рубашка Элана вновь стала девственно чистой и, подхватив со стола почти натуральную виноградную гроздь, принялся рассказывать, неторопливо закидывая ягоды в рот:
— Народ аллорнов живёт долго, очень долго. Практически, если бы не сражения и колдовство, мы могли бы жить вечно. И наши пути зачастую непонятны обычным людям, меряющим свои жизни не веками и не тысячелетиями — годами. Это не похвальба, это суровая правда. Однако сейчас и здесь ты — больше, чем просто человек. Возможно, ты сможешь что-то понять…
Молодой эльф нахмурился, словно вспомнив о чём-то неприятном.
— Управлять целым народом, если, конечно, это твой народ, и ты принимаешь интересы любого близко к сердцу — это не удовольствие, а тяжкий долг, и только молодые, незачерствевшие сердца, полные юношеского задора и пыла, способны вести народ аллорнов по пути прогресса. Так, кажется, написано в древних уложениях. Но это лишь часть истины. Любой, чья кровь уже остыла, становится эгоистом, он живёт для себя, и интересы народа ему важны, лишь пока они служат его собственным целям. Вот почему нашу молодёжь держат в изоляции, не давая ей столкнуться с той стороной жизни, что заставляет сердца черстветь. Вот почему любой правитель, почувствовавший, что он думает о себе более, чем о других, добровольно покидает свой пост, уступая место более молодому.
Элан хмыкнул:
— Так и добровольно?
Улаьайн улыбнулся… Немного задумчиво и печально.
— Сейчас — почти всегда — да. А раньше… Есть два пути, которые предлагаются правителю, обманувшему доверие народа: первый — он сам делает себе айкардо, это смерть, медленная и мучительная, второй — ему помогают — и тогда мучения растягиваются на месяцы. У нас были случаи, когда правители, в ужасе от содеянного, сами выбирали путь мучений — что бы болью хоть немного загладить вину перед народом аллорнов.
— И что такого они совершили?
— Нарушили гармонию жизни своего народа. Это самое страшное обвинение, которое можно предъявить правителю. Или — не смогли её восстановить, но продолжали править…
Элан усмехнулся.
— У нас на земле под это определение подходит почти любой правитель. Вся страна в разрухе, кругом — нищета и хаос, а он продолжает набивать карманы, громогласно заявляя с трибуны: «У нас всё в порядке, всё отлично, не волнуйтесь…»
— Алтыньё, чёрный правитель. Были на земле аллорнов и такие — и всегда это оборачивалось бедствием для народа.
— А мог правитель нарушить гармонию одного уклада жизни, чтобы сделать другой, более совершенный?
Улаьайн кивнул:
— На первых порах такое случалось. Когда правители еще не имели должного образования, ни возможностей создать именно гармоничный переход, не вызывающий тёмные чувства среди аллорнов. Потому что пробудить тьму легко, а загнать её обратно очень сложно… И лучшие из лучших начинают терять представление о ценностях жизни — и смерти, и рушится естественный уклад, и прав становится не тот, кто мудрее, а тот, кто сильнее…
Забывшись, Улаьайн заговорил тонко и мелодично, словно пел песню под одному ему слышную мелодию. Элан затаил дыхание, вслушиваясь в непривычные гармонии, но молодой эльф, опомнившись, сконфуженно замолчал, словно ненароком совершил что-то недозволенное.
— Хотя и эти правители, совершив задуманное обычно шли путём айкардо. Если, конечно, они действительно думали не о себе.
— Так что же, у вас никто из правителей не может просто уступить своё место более молодому?
Улаьайн улыбнулся.
— Почему же, ты как раз знаком с теми, кто смог пронести бремя власти достойно и до конца. Хотя ваша встреча была не слишком тёплой. Помнишь ребят в плащах?
— Так это…
— Круг опекающих, князи народа аллорнов. Все сплошь маги. Обычно любой правитель, приобретя бесценный опыт управления государством, не исчезает насовсем — он воспитывает будущих правителей, передавая им свои знания и опыт, а так же следит за действиями нынешнего светоча древа.
