Мамы среди них быть не могло. Она не терпела сплетен, разговоров о квартплате и болячках. А цветы женщина разводила исключительно дома, зимой на подоконниках, летом – на балконе.
Павел взлетел на третий этаж, на секунду замер, прикоснулся к кнопке звонка указательным пальцем и прислушался. Дома? Или отправилась за продуктами на рынок?
Наконец он услышал за дверью торопливые шаги и родной голос:
– Кто там?
Сперва Павлу показалось, что за тринадцать месяцев, прошедших с момента последней встречи, его мама почти не изменилась, была такой же улыбчивой, неунывающей и подвижной. Но вскоре он заметил, что огонек оптимизма в ее глазах потускнел, на лице добавилось морщинок.
В квартире тоже все оставалось по-старому. Большую из двух комнат занимала мама. Меньшая, где в юности жил Павел, пустовала.
У выхода на балкон поблескивало черным лаком древнее пианино. Мама имела музыкальное образование, но давно не играла, а расстаться с инструментом ей не позволяли воспоминания. Поэтому она использовала лакированную поверхность в качестве полочки, на которой красовались портреты и групповые изображения далеких предков, родственников и одноклассников.
– Представляешь, я как раз сварила твой любимый куриный суп! – радостно объявила мама. – Словно чувствовала, что ты приедешь.
Он снова обнял ее, поцеловал.
Мама рассказывала о скудных житейских новостях, о летних поездках на дачу в душном транспорте по убогим дорогам. Она расспрашивала сына о службе и украдкой смахивала слезы. Сын посматривал на постаревшую маму, замечал новые прядки седых волос, морщинки у глаз. Теперь он поражался, насколько она сдала после смерти мужа.
Все же женщина держалась и была очень рада его приезду. В первый день общения улыбка только дважды сошла с ее губ.
Сначала за столом она вспомнила папу, потом тяжело вздохнула и сказала:
– Пенсию весной прибавили аж на двести рублей. Целый месяц думала, куда девать такие деньжищи. А когда принесли очередные жировки за квартиру с увеличенными тарифами – все встало на свои места. И продукты каждый месяц дорожают. Уж не знаю, откуда наши статистики берут инфляцию в десять процентов. Будто в другой стране живут.
Павел вынул из бумажника половину отпускных денег и положил на пианино.
– Мама, это на продукты и на все прочее.
– Ой, зачем, сынок?! Я вовсе не жалуюсь! Мне хватает.
– Бери, мама. Я всем обеспечен, включая форменную одежду и сытную кормежку в столовой. Мне и тратить-то не на что.
В первый день отпуска он не выходил из дома, отсыпался, отъедался, обменивался с мамой новостями. Павел поменял на кухне смеситель, смазал дверной замок, ввернул пару лампочек.
Вечером он валялся на диване в зале, потягивал прохладное пивко из бутылки и лениво перебирал пультом телевизионные каналы. Мама стояла у гладильной доски и возила утюгом по свежевыстиранному постельному белью.
Новости. Что там творится на просторах матушки России?
Новиков сделал звук громче, прислушался.
Опять страшилки. Население Российской Федерации медленно, но верно становится беднее. Цены растут, а уровень жизни падает. Мы рассорились со всем миром. Арестован очередной чиновник-взяточник. Сборная России проиграла решающий матч. Пьяный священник насмерть сбил молодую мать с ребенком.
– Господи, что же это делается в нашей несчастной стране?! – заявила мама и покачала головой.
«Кажется, кто-то из высших чиновников назвал это стабильностью», – подумал Павел но промолчал.
Он решил, что лучше не развивать взрывоопасную тему, а просто переключить канал.
Увы, на других шли однообразные слезные сериалы про современных золушек или извечные споры аналитиков о том, как нам вытащить страну из одного места, известного всем и каждому.
Новиков вздохнул и выключил телевизор.
– Ты в Москве с кем-нибудь встречаешься? – осторожно поинтересовалась мама.
– Ты о женщинах?
– О них, Паша.
– На этот вопрос есть ответ романтический, но неверный. Дескать, не встретил свою половинку, единственную и неповторимую, – отшутился сын. – А на самом деле все гораздо проще.
– Это как?
Сын пожал плечами.
– Зачем мне с кем-то встречаться? Чтоб иметь уверенность в завтрашней ночи? К тому же женитьба – слишком дорогостоящее для меня решение проблемы стирки, ужина и уборки. Я лучше как-нибудь сам.
– Ты неисправим, – с улыбкой проговорила мама. – Как всегда, иронизируешь и врешь.
– Точно – вру. Но наполовину. – Он встал и направился в свою комнату.
– Ты уже спать, сынок?
– Да, мама. Спокойной ночи.
На второй день они прошлись по центру города и закупили продуктов на неделю вперед. Потом Павел подобрал для мамы новый сотовый телефон. Старый уже доживал свой век.
На третий день он стал собираться на юга.
Почти квадратная площадь санаторно-курортного комплекса была зажата на перешейке между морем и светло-серой гладью многокилометрового лимана. На юго-востоке от него раскинулся ближайший населенный пункт – поселок Витязево. Чуть дальше виднелась взлетно-посадочная полоса аэропорта Анапы, куда Павла и привез обычный рейсовый самолет. Сама Анапа находилась в двадцати километрах, но там делать было нечего. Духота от разогретого южным солнцем асфальта, шум, суета и несметные толпы отдыхающих.
В комплексе Новикову нравилось. Особенно в одноместном благоустроенном номере с холодильником, телевизором, кондиционером. Когда-то он отдыхал здесь, но в те годы комплекс только построился. Многие корпуса не работали, из развлечений имелся только настольный теннис да один телевизор на весь этаж.
Сейчас дела заметно изменились к лучшему. По соседству со спальным корпусом располагались крытый бассейн, спортзал, теннисный корт, киноконцертный зал, парочка магазинов и даже ночной клуб.
Здесь вообще имелось буквально все. Половина этого самого «всего» включалась в стоимость путевки, которую оплачивала контора. За, образно говоря, дополнительные услуги запросто можно было рассчитаться на месте. Хочешь в номер холодной водочки под домашнюю маринованную капустку – позови горничную и намекни о своем желании. Она вздохнет так, будто делает тебе огромное одолжение, озвучит расценки, и через десять минут можешь начинать пиршество. Так же обстояло дело с осуществлением и чисто мужских потребностей. Деньги сейчас решали все.
Сие замечательное заведение некогда было построено на общенародные деньги с участием господ из «Газпрома». Символика этого монстра встречалась на территории санатория на каждом шагу.
Тишина, покой, умиротворение, распорядок. Все же Павлу одному тут было как-то тоскливо. Непривычно, когда рядом нет никого из друзей и коллег по службе.
