Новикову пришлось признать, что Славик и вправду раненый. Башка замотана бинтами как у красного командира Щорса из песни. Морда бледно-зеленая, словно с перепою; голос слабый, прямо как у нищего актера, торчащего на паперти.
– Тут солнышко, море рядом, воздух особенный. А чего тебе дома-то делать, в своей общаге? С крысами воевать?
– Как это чего?! Меня там Маришка ждет!
– Маришка!.. Слава, ты бы хоть разок книжку в руки взял.
– Зачем? – осведомился Кудин и вытаращил наивные глаза.
– Видишь ли, тот человек, который читает книги, всегда будет управлять теми, кто смотрит телевизор, – с улыбкой проговорил подполковник.
Впрочем, в чем-то Кудин был прав, и командир не стал оспаривать его решение. Пришел в себя, нормально слышит, соображает и даже пытается шутить. Это уже неплохо.
Народ расслабился, сидел на узких деревянных лавочках и глазел на практически мирную жизнь.
Два бойца лениво подметали асфальтовые тропинки. Между штабом, учебно-летным отделом и столовой курсировали офицеры. По дороге, примыкающей к аэродрому, проезжали грузовые автомобили. На самом поле гудели мощные авиационные двигатели, с взлетно-посадочной полосы то и дело поднимались самолеты. Павлу даже не верилось, что пару часов назад в небольшом лесочке его спецназовцы держали оборону под противный свист пуль и оглушающие разрывы гранат.
– Мне сон недавно приснился. Прямо самая настоящая человеческая трагедия, – выдал Лихачев и сладко потянулся.
– Рассказывай.
– Представляете, идем мы с вами по шикарному городу, заворачиваем в магазин, где покупаем крабов, омаров, устриц, дорогого вина, бутылочку коньячка…
– Ну и?..
– И прикиньте, облом. На улице нет ни единой свободной скамейки.
– Очередной ужастик в исполнении Вовки. Крабы, устрицы, омары!.. Нашел о чем рассказывать, скотина, когда в брюхе одни слюни! – проворчал Устинов, затем выдержал мхатовскую паузу и глубокомысленно выдал: – Кто в армии служил, тот в цирке не смеется.
– Ну, тогда расскажи что-нибудь смешное, – предложил майор.
– Запросто. Хотите хороший анекдот?
– Валяй.
– Советник по национальной безопасности докладывает президенту США. Дескать, сэр, есть две новости, хорошая и плохая.
– Прямо как у нас, – невесело прокомментировал Кудин.
Устинов удивленно посмотрел в его сторону и спросил:
– А у нас-то какие новости?
– Хорошая заключается в том, что мы до сих пор живы. А плохая – треть группы в медсанчасти.
– Да. Иногда ты бываешь прав. Ладно, слушайте дальше. Стало быть, есть две новости. «С какой начать?». – «С плохой», – отвечает президент. Советник докладывает плохую новость: «Сэр, Америка захвачена инопланетянами». Погоревал президент и говорит: «Ладно, давай теперь хорошую». – «Она заключается в том, что эти инопланетяне поедают негров и гадят нефтью».
С моря дул приятный прохладный бриз.
Кудин подставил лицо свежему морскому ветру, почесал шрам на носу и тоскливо затянул:
– Эх, стало быть, скоро опять в бригаду. Снова в холостяцкую общагу с прекрасным видом на сельское кладбище.
– Точно, – согласился снайпер. – Опять будем каждое утро торчать на построениях, бегать кроссы, воспитывать молодое пополнение.
Новиков зевнул и продолжил:
– А потом опять отправимся в горячую точку, будем отлавливать там всяческих отморозков и крошить головы их предводителям.
– Вот-вот, – подхватил Кудин. – А между командировками станем считать мелочь до зарплаты и жрать отравленные пирожки из столовки для дальнобойщиков.
Павел задрал голову, полюбовался бездонностью синего неба и заявил:
– Слушай, Славик! Раз уж ты решил перенять у Толика нехорошую привычку ловить в каждом бою пули или контузии, то…
– То что? – Кудин настороженно понюхал воздух.
– То тебе по возвращении обязательно предложат подлечиться в госпитале. Верно?
Кудин тоже вознес глаза к небу, ощупал повязку и заявил:
– Да ладно, тут и лечить-то нечего! Пока доберемся до родных мест, забуду, какого цвета боль в ушах.
– Нет, ты все-таки не отказывайся.
– Что-то я не пойму тебя, командир.
– Последнюю извилину бедному Славику контузией разгладило, – проговорил Устинов и улыбнулся во весь рот. – Ты думаешь, наш командир подполковник Новиков о тебе печется? Ему к медсестре Ирине захотелось наведаться! Правильно я говорю, Павел Александрович?
– И к ней тоже.
Снайпер громко рассмеялся, а Славик испугался, что потеряет друга-холостяка, и пустился отговаривать его:
– Паша, ты подумай хорошенько! Ведь настоящие женщины замуж за настоящих мужчин никогда не выходят!
– Ну-ка, давай поподробнее. Этой теории в твоем исполнении я не припомню.
– Да все элементарно. Настоящая женщина с первого раза не соглашается, а настоящий мужчина два раза не предлагает. Вот и вся философия, товарищ подполковник.
– С тобой не поспоришь, философ. Только жениться я до дембеля не намерен. Так что успокойся и не забудь заглянуть в медсанчасть.
За непринужденным разговором бойцы не заметили, как к курилке подошел куратор группы полковник Андреев.
Спецназовцы уже виделись с ним после возвращения, успели крепко, чисто по-мужски обняться на вертолетной стоянке, переговорить.
Виктор Михайлович объявил:
– Товарищи, я только что доложил о завершении операции. Наше руководство в Москве оценило вашу работу на «отлично».
А чего ж ее не оценить-то? Корпус «Священный джихад» деморализован, потерял своих лидеров и мозговой центр. Теперь бандитам понадобится какое-то время для перегруппировки сил и поиска новых талантов среди полевых командиров.
Кроме того, сорваны переговоры представителей ИГИЛ с одним из лидеров сирийских туркменов. Как следствие, нападение авиабазе Хмеймим больше не угрожает. Это тоже неплохой результат.
Трупы всех невольных участников банкета сфотографированы или сняты на видео.
Свои бойцы, слава богу, живы. Да, имеются раненые. Ну так что с того? Группа же не в круиз снаряжалась, а на войну. Там без потерь не бывает.
Андреев присоединился к парням, закурил. Настроение у всех было отличное, под стать яркому солнечному дню.
– А русской водочки у товарища полковника не найдется? – жалостливо спросил Кудин. – Мне после контузии даже врачи посоветовали.
– Как?! Бойцы элитного спецназа пьют водку?! – спросил Виктор Михайлович и состроил страшную гримасу.
– Естественно! – не растерялся капитан. – Жизнь ведь надо прожить так, чтоб было стыдно о ней рассказывать, но приятно вспоминать.
