Рауль покивал.
– Я верно понимаю, что мир может перейти из одной системы в другую? Как полагаешь, Рыжий… Эвену светит Маджента – хоть когда-нибудь?
– Почему нет? – пожал плечами Лин. – Мы посмотрели… Если миру станет полегче и пойдет перестройка на уровне Сети – вполне. Другой вопрос – надо ли? Он вполне достойно выглядит в Индиго, в этом нет ничего плохого.
– Может быть, может быть, – задумчиво сказал Рауль. – Прости, Лин, у меня сложилась, знаешь, устойчивая такая ассоциация, что миры Маджента – добрее и честнее. Но, наверное, надо думать не об Индиго и Маджента, а о том, чтобы мир мог быть человеческим – а остальное приложится.
– Это верно, – покивал Лин. – Совершенно верно. Понимаешь, нет каких-то «лучше» или «хуже». Нет эмиссаров, нет рабов, нет господ, нет даже Сети, и Маджента с Индиго – по сути, тоже нет.
– Вернее, есть, но всё это находится в твоей голове, – серьезно продолжил Пятый. – В каком-то смысле, Рауль, весь этот мир изобрели мы сами… Впрочем, неважно. Добрее и честнее? С чьей точки зрения? Вот, например, Нумик убежден, что Индиго – как раз добрее и во сто крат честнее. Сейчас они вынуждены свои истинные убеждения маскировать охотой в садах… охотой на блонди – в частности. Легче им это этого? Конечно, нет.
– Ребят, давайте я Клео разбужу через часок, – предложил Лин. – И хватит философствовать, Пятый. У тебя получается плохо, да и синяки от умных мыслей быстрее не проходят.
– Разбуди, – согласился Рауль. – Только позаботься, чтобы он не чувствовал боли.
– Бог с тобой, о чем ты, – поморщился Лин. – Хоть на это имеем право, и то дело…
– Не так уж мало, Лин, – заметил Пятый. – Другим и этого не дано. Что не может не радовать.
11.
из дневника сферы
Ниамири
…мне кажется, что я люблю вас всех, счастливые. Возвышенной, и в то же время какой-то извращенной, инфернальной любовью… Так любят на самой грани, и я умею любить именно так – как не умеет никто другой.
Как ты был хорош, Таори!.. Подтянутый, стройный, через плечо перекинуты иссиня-черные волосы, собранные в аккуратный хвост. Форма сидит на тебе, как влитая. У тебя такая хорошая улыбка, что в нее хочется верить. И тебе верят.
А я сумела сломать тебя – только ты этого не понял.
Твои друзья уходили из своего мира с радостью, они тянулись за твоей улыбкой, как цветок тянется к солнцу, безоговорочно принимая всё, что им предстоит.
И тебе это предстоит тоже.
Я не виновата! Я говорила вам только правду. Мой мир у меня отняли. Дорога домой – закрыта. Это несправедливо и неправильно. Ты и твои друзья – можете мне помочь. Я не произнесла ни одного лживого слова, и вы стали моими – ведь, как и любые мальчишки, вы хотели свято верить в какую-то правду. Я дала вам то, что вы искали. Двадцать подброшенных в небо серебряных клинков, и среди них яркий закатный луч – ты, Таори. Мой храбрый красивый Таори…
Я не сказала только про мой секрет. Это все меняет… но теперь это неважно. Тоска ест меня изнутри, и я готова отдать что угодно, лишь бы получить то, чего желаю…
* * *
Через несколько часов Клео стало лучше. Лин сидел при нем неотлучно, отслеживая состояние и подстраивая систему. Блонди повезло – токсин, к счастью, не успел серьезно повредить его организму. Вот если бы их задержали на таможне – тогда, скорее всего, в лучшем случае пришлось бы заменять Клео почки, а в худшем… Про это Лин старался не думать.
Шесть часов Клео проспал сном праведника, а когда проснулся… Лин тут же пожалел, что разрешил ему придти в себя. И о том, что Пятого не заставил убрать фингал под глазом, тоже пожалел. И о том, что сам он, Лин, не свалил часок назад спать – тоже.
Пришедший в себя шеф госбезопасности первым делом начал ругаться. Досталось всем – и Раулю, и Сэфес.
– Вы слишком много позволяете этому безумному сброду! – выговаривал Клео, лежа в импровизированной нише медблока. – Вы рисковали своими и нашими жизнями – тогда как полномочия дают вам карт-бланш на любые действия!
Рауль благоразумно помалкивал. Отношение Сэфес к правомерности самозащиты было ему уже ясно, равно как и то, что переубедить их никому не удастся.
Наконец Клео выговорился, видимо, осознав, что его слова все равно на Сэфес не повлияют.
– Хорошо, – сказал он, – я вижу, мое мнение для вас мало значит, а раз так – оставим эту тему. Когда мы прибудем к узлу сиура?
– Через восемнадцать часов, – ответил Пятый, задумчиво ощупывая синяк под глазом. – Клео, мы всё понимаем. Кстати, Лин предупреждал – никуда от нас не отходить. Было?
– Было, – согласился Клео, опуская глаза. – Признаю. Лин, вы должны строже контролировать наши действия. Мы с Раулем сейчас вступили в систему координат, которая лишь отчасти похожа на известную нам, но вместе с тем кардинально от нее отличается. Здесь нет привычных закономерностей и связей. У нас дома, на Эвене, или в Федерации – подобные ошибки немыслимы. Но здесь…
– Он прав, – заключил Рауль. – Не стесняйтесь проявлять жесткость, Сэфес. Мы осознаем, что сейчас, по сути, в подчинении у вас.
– Ну и глупости ты говоришь, слушать стыдно, – покачал головой Лин. – Хуже, чем эти… которые там. Ну да, отличия есть – однако они существуют для нас, Клео, но не для вас. Если тебе захочется потом придти в Нумик-ла-тер-ска и устроить там суд над местными – сколько угодно! Это твое личное решение, только, я тебя умоляю, не привлекай к этому нас. Жесткость!.. – Лин аж задохнулся от возмущения. – Глаза бы мои этого всего не видели…
– К сожалению, формально эти люди были в своем праве. Другое дело – само существование мира с законами, нарушающими свободу совести, – проговорил Клео. – Впрочем, мы это уже обсуждали, прости, Лин.
– Понимаешь ли, Клео, – Пятый подошел к блонди, встал рядом с нишей. – О существовании Орина ты отлично знаешь. А вот о том, что подобного рода союзы там тоже формально запрещены, ты в курсе? По глазам вижу, что нет. Однако, несмотря на все запреты, они там есть, эти союзы – среди тех же официалов. А знаешь, в чем разница? В том, что на Орине можно гулять, где твоя душа пожелает, и всё будет хорошо. Нравственная составляющая там превалирует, и даже если кому-то что-то не по душе – человек найдет в себе силы или тактично промолчать, или сделать вид, что всё нормально. И, конечно, никогда не схватится за ружье, чтобы навести порядок, потому что у живущих там порядок, прежде всего, в голове. Опасной для общества или для отдельных его граждан ситуации просто не дадут развиться.
– Народ, – позвал Лин. – А ну-ка посмотрите-ка сюда… Тут что-то интересное.
– Что такое? – повернулся Рауль. – Где?
– Похоже, мы кого-то случайно заперли в сиуре, – озабоченно сказал Лин.
