– Пожалуй, вы могли бы посмеяться, но мне было не до смеху, хотя саму ситуацию считаю нелепой и абсурдной. Но правда заключается в том, что я ужасно разозлился и заявил маме, что с ее стороны это неслыханная дерзость – так отзываться о леди, которая пользуется всеобщим уважением и которая была добра ко мне, словно я ее родной племянник. А ведь это действительно так, мадам, и я не мог уехать из Бата, не сказав, насколько я благодарен вам за все, что вы сделали, дабы мое пребывание здесь было легким и приятным. Вы позволили мне стать своим в вашем доме, приглашали меня с Лусиллой в театр, познакомили со своими друзьями, о! и все такое прочее!
– Мой дорогой мальчик, прекратите говорить ерунду, – запротестовала мисс Уичвуд. – Это я вам благодарна и признательна. Это ведь я беззастенчиво вас использовала. Даже не знаю, как бы сумела без вас водить Лусиллу повсюду или оберегать ее от неприятностей. И еще одно: перестаньте вести себя так, словно мы с вами расстаемся навсегда. Я надеюсь, вы будете часто наезжать в Бат, и обещаю вам, что вы всегда будете желанным гостем на Кэмден-Плейс.
– Благодарю… благодарю вас, сударыня! – запинаясь, пробормотал молодой человек и покраснел. – Честно вам признаюсь, я намерен стать у вас частым гостем. Я ясно дал понять маме, что вернусь с ней домой только при одном условии: отныне я волен уезжать и возвращаться по своему усмотрению и не обязан спрашивать у папы разрешения, когда мне вздумается сделать что-либо, чего он не одобряет.
– Очень мудро с вашей стороны! – сказала она. – Пожалуй, поначалу это ему не понравится, но можете не сомневаться, вскоре он привыкнет к тому, что его сын уже не мальчик, а взрослый и разумный мужчина.
– Вы действительно так думаете, сударыня? – с сомнением протянул Ниниан.
– Я уверена в этом, – улыбнулась она, вставая. – Вы ведь позавтракаете с нами перед отъездом, не так ли?
– О, благодарю вас, сударыня, но нет! Мне нельзя задерживаться. Моя мать очень спешит вернуться в Чартли сегодня же, потому что опасается, что отец будет волноваться, не случилось ли с ней чего-либо. Что, кстати, весьма вероятно, поскольку она никогда и никуда не выезжала без него. Разумеется, было бы куда лучше, если бы мы отложили свой отъезд до завтрашнего утра, но когда я заикнулся об этом, то сразу понял, что ничего хорошего из этого не выйдет. Не хочу сказать, будто она попыталась… переубедить меня, – собственно, она сказала, что только мне решать, как будет лучше для нас обоих, но я понял, что ночью она не сможет глаз сомкнуть от беспокойства за папу. И даже если мы не доберемся до Чартли до полуночи, все равно будет лучше, если она попадет домой сегодня, чем с ней случится нервный припадок от беспокойства. На самом деле то, что нам придется ехать после наступления темноты, особой роли не играет, потому что полная луна светит ярко и темноты как таковой просто не будет, да и туч на небе я тоже не вижу. – Он с мольбой добавил, словно прочтя мысли мисс Уичвуд по выражению ее лица: – Понимаете, мама не отличается крепким здоровьем, и натура у нее очень нервная, и… я знаю, через какие испытания ей пришлось пройти, и… и…
– Вы ее очень любите, – закончила мисс Уичвуд, погладив его по залитой румянцем щеке и тепло улыбнувшись ему. – Она счастливая женщина! А теперь вы наверняка захотите попрощаться с Лусиллой, так что давайте пройдем в гостиную. Мне показалось, что я слышала, как она вернулась с моей сестрой несколько минут назад.
– Да… полагаю, я должен сделать это, хотя ставлю десять против одного, что она обвинит меня в мягкосердечии и полном отсутствии решительности, – с горечью заметил молодой человек.
Однако Лусилла повела себя с большим достоинством. Когда он сообщил ей, что должен вернуться в Чартли, она воскликнула:
– О нет, Ниниан! Ты и впрямь хочешь это сделать? Прошу тебя, не уезжай! – Но когда он изложил ей все обстоятельства, девушка не стала больше возражать, а задумалась и сказала, что, пожалуй, он прав. И только когда юноша ушел, она, выйдя из глубокой задумчивости, честно призналась мисс Уичвуд: – Я почти рада тому, что я – сирота, мадам!
Леди Уичвуд издала негодующее восклицание и сказала:
– Господи милосердный, дитя мое, что вы имеете в виду?
– То, как Айверли вынуждают Ниниана делать, что им нужно, самым бесчестным и постыдным способом! – пояснила Лусилла. – Леди Айверли взывает к лучшей стороне его натуры, а таковая, к несчастью, у него имеется. Я согласна, что это похвально – иметь лучшую сторону, но это делает его покорным и безропотным.
– О нет! Я бы не назвала его покорным и безропотным, – возразила мисс Уичвуд. – Не забывай, что он очень привязан к своей матери и, полагаю, полностью осведомлен о той полной тревоги жизни, которую она ведет. Я склонна подозревать, что она держится за него…
– Да она вцепилась в него руками и ногами! – не дала ей договорить Лусилла. – Как и Корделия с Лавинией! Меня всегда удивляло, как он это выносит. Я бы так не смогла.
– Да, но у тебя ведь нет лучшей стороны, правда? – заметила мисс Уичвуд, насмешливо глядя на нее.
Лусилла со смехом ответила:
– В самую точку! И слава богу, потому что это чертовски неудобно!
Мисс Уичвуд лишь улыбнулась в ответ, а вот леди Уичвуд осуждающе покачала головой и, оставшись наедине со своей золовкой, заметила, что подобная реплика, на ее взгляд, – горькая иллюстрация пороков, развивающихся в душе ребенка, выросшего без матери.
– Ну, вряд ли они могут быть хуже тех пороков, что развиваются в душе ребенка с такой матерью, как леди Айверли! – язвительно заметила Эннис.
Отсутствие Ниниана породило унылую пустоту в доме мисс Уичвуд, и даже за его пределами на удивление большое количество людей говорили Эннис о том, что им очень жаль, что ему пришлось уехать из Бата, и что они надеются, пройдет совсем немного времени, и он вновь вернется в город. Ниниан, оказывается, обзавелся многочисленными друзьями, каковое обстоятельство заставило Эннис отнестись к нему с еще большим уважением: очень немногие молодые люди согласились бы променять жизненные удовольствия на столь плаксивую и неблагоразумную родительницу, как леди Айверли. Она надеялась, что в Чартли его не замучают до смерти, но боялась, что тамошняя жизнь покажется ему чрезвычайно скучной.
Однако через несколько дней они получили от него письмо (несколько исписанных убористым почерком страниц), из которого следовало, что, хотя он с тоской вспоминает Бат и его обитателей, атмосфера в Чартли существенно улучшилась. У Ниниана состоялся долгий разговор с отцом, в результате которого к нему перешло управление поместьем, так что теперь бо́льшую часть времени он проводит в обществе управляющего, осматривая свои новые владения. Мисс Уичвуд удивилась бы, узнав, сколь многому он успел научиться. Его ссора с лордом Айверли была забыта. Ниниан застал его светлость изможденным и усталым, но с радостью отметил, что тот быстро пошел на поправку и даже заявил, что, если Ниниан хочет пригласить кого-либо из своих друзей в гости, он будет рад видеть их в Чартли.
