В любой другой день мисс Уичвуд лишь посмеялась бы над этими пророческими словами, но сегодня она сошла в столовую, снедаемая самыми дурными предчувствиями. Там она застала леди Уичвуд, которая ела гренки с маслом, держа маленькую дочку на коленях, и Лусиллу, которая наблюдала за этой семейной идиллией со священным трепетом. Мисс Уичвуд, зная, какое беспокойство и тревога одолевали невестку, когда ее детям угрожала какая-либо хворь, с облегчением отметила ее спокойствие. Наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку, она сказала:
– Мне больно слышать, Амабель, что теперь и Том стал жертвой ужасной инфлюэнцы.
– Да, это очень печально, – согласилась ее светлость и тихонько вздохнула. – Но этого следовало ожидать. Я так и думала, что он подхватит инфекцию у Марии, потому что она играла с ним в тот самый день, когда почувствовала недомогание. Но нянечка не считает, что болезнь будет тяжелой, и я вполне доверяю доктору Тидмаршу. Вчера, разговаривая с ним, я лишний раз убедилась в том, что он знающий специалист, что, впрочем, вполне естественно для доктора, практикующего в Бате. Самое же плохое заключается в том, – продолжала она, и глаза ее наполнились слезами, а губы задрожали, – что я не могу ухаживать за Томом сама. Когда он болеет, то всегда зовет свою маму, и я никогда не оставляла его ни на минуту! Однако я прекрасно понимаю, что должна сделать все от меня зависящее, дабы уберечь от инфекции малышку, и шутить такими вещами я не намерена. Я обсудила ситуацию с нянечкой, и мы сошлись на том, что она будет ухаживать за Томом, а я возьму на себя заботу о девочке. Что мне очень нравится, правда, моя сладкая?
Мисс Сюзанна Уичвуд, которая что-то лепетала себе под нос, счастливо улыбаясь при этом, отреагировала на ее слова громким неразборчивым агуканьем, которое ее мама интерпретировала как полное согласие, после чего принялась радостно пускать пузыри.
– Какая она у меня умница! – полным обожания голосом заявила леди Уичвуд.
Прибывший доктор подтвердил диагноз нянечки, предостерег леди Уичвуд, что вряд ли Том поправится так же быстро, как мисс Фарлоу, и предупредил ее, чтобы она не беспокоилась, если к концу недели у него изредка еще будет повышаться температура. Такое часто случается с непослушными и шумными маленькими мальчиками, которых просто невозможно заставить спокойно лежать в кровати. Как только недомогание ослабевает хоть немного, требуются усилия взрослого человека – или даже двух, – чтобы не дать им скакать по кровати и спрыгивать на пол, что непременно случается, стоит хоть на мгновение оставить их без присмотра.
– У меня самого двое маленьких негодников, миледи, – сообщил он ей с плохо скрываемой гордостью. – Такие же шустрые, как и ваш мальчуган, так что можете мне поверить, я знаю, о чем говорю.
Он похвалил ее за то, что она поступила очень мудро, оберегая свою маленькую дочь от риска инфекции, сделал комплимент крепким ручкам и ножкам мисс Сюзанны Уичвуд и ее здоровым легким и удалился, предоставив Амабель восторженно заявить Эннис, что он самый любезный и благожелательный доктор из всех, кого она когда-либо знала.
Известие о том, что Том заболел, вдохнуло новые силы в мисс Фарлоу. Поначалу она, правда, расплакалась и заявила, что уже никогда не осмелится посмотреть в лицо дорогой леди Уичвуд, но этот приступ меланхолии длился недолго. Ей предоставилась возможность доказать, что и от нее может быть реальная польза, и она ухватилась за нее обеими руками. Мисс Фарлоу отбросила в стороны шаль и плед, оделась и нетвердой походкой выступила из спальни, намереваясь разделить с нянечкой нелегкую задачу по удержанию Тома в постели. Нянечка с благодарностью приняла ее помощь.
– Нельзя отрицать, мисс Джарби, – сказала она, – что она трещит как сорока, и язык у нее болтается как помело, но она умеет обращаться с детьми и готова часами сидеть у изголовья, рассказывая им сказки и тому подобное и давая мне возможность передохнуть.
Казалось, мрачные пророчества Джарби не сбудутся, но двумя днями позже Бетти, молоденькая горничная, прислуживавшая мисс Фарлоу во время ее недомогания, тоже слегла с лихорадкой, о чем Джарби не преминула сообщить своей хозяйке с каким-то безжалостным удовлетворением.
– Все говорит о том, что я была права, мисс! – заявила она, распахивая дверцы большого гардероба, в котором висели платья мисс Уичвуд. – Я же говорила вам, что беда одна не ходит, и нам очень повезет, если, кроме Бетти, этой злосчастной инфлюэнцей не заболеет больше никто. Итак, что вы наденете сегодня: платье из голубого льняного батиста или из французского муслина с полосатым спенсером?
[41]
– Джарби, – неуверенно произнесла мисс Уичвуд, – боюсь… что я тоже подхватила инфлюэнцу.
Джарби быстро обернулась. Мисс Уичвуд сидела на краешке кровати, по-прежнему одетая в ночную рубашку и, хотя дождливая ночь сменилась жарким, солнечным днем, ее била столь крупная дрожь, что у нее стучали зубы. Джарби метнула на свою госпожу один-единственный взгляд, оставила в покое французский муслин и поспешила к ней, приговаривая:
– Боже, за что мне такое наказание! Так я и знала, что этим все кончится! – Схватив мисс Уичвуд за руки, она силой уложила ее обратно в постель. – И вы будете лежать спокойно, мисс Эннис! – грозным тоном заявила она. – Будем надеяться, что у вас всего лишь инфлюэнца.
– О нет, я так не думаю! – едва слышным голосом отозвалась Эннис. – Мне стало плохо еще ночью. Я проснулась от того, что у меня болит все тело, как будто меня избили палкой, а голова буквально раскалывается. Я понадеялась, что все пройдет, если закрою глаза и постараюсь уснуть, но этого не случилось, и я чувствую себя ужасно больной. Ничего не говори ее светлости.
– Вот только не начинайте понапрасну волноваться и суетиться, мисс Эннис, – приказала Джарби и потрогала ей лоб. – Я должна буду сказать ее светлости, что вы неважно себя чувствуете и проведете сегодняшний день в постели, но в комнату к вам я ее не пущу, обещаю.
– И не позволяй мисс Лусилле навещать меня.
– Единственным, кто войдет к вам в комнату, будет доктор, – мрачно провозгласила Джарби, решительным шагом подходя к окну и задергивая занавески. – А теперь лежите спокойно, пока я не вернусь, и не вздумайте волноваться, наивно полагая, что дом развалится на части только из-за того, что вы слегли после всех хлопот и тревог, выпавших на вашу долю. Лежите смирно и набирайтесь сил, потому что ничего страшного с остальными не случится.
Она побрызгала на подушку лавандовой водой, смочила ею носовой платок и бережно вытерла пылающий лоб мисс Уичвуд, заверив ее, что совсем скоро она опять будет, как новенькая, после чего поспешила прочь. Первым же делом она отправила мальчишку-слугу со срочным посланием для доктора Тидмарша, и тот со всех ног припустил вниз по холму, а сама поднялась к леди Уичвуд, которая еще не выходила из своей спальни, дабы уведомить ее о том, что мисс Эннис слегла и что она послала за доктором.
– Я совершенно уверена, что это всего лишь инфлюэнца, миледи, но у нее очень сильный жар, – без обиняков заявила она.
