В 1973 году наступил очередной год путешествий. Мы снова начали его в Австралии. В дальшейшем мы играли в странах Персидского залива, в Египте и Судане, в Африке и Европе, в Германии, Франции, Бельгии и Англии. В Англии мы участвовали в двух матчах и проиграли в обоих со счетом 1:2 «Фулхэму» и 2:3 «Плимуту». Я забил в каждом матче, но прощание на английской земле было печальным. «Машина футбола» потеряла свой блеск, хотя порой что-то еще напоминало о былой славе. Помню, в частности, один матч, прошедший в июне того года, когда мы играли в США против «Балтимор Бэйс». Тогда я пробил угловой, и мяч улетел прямо в ворота, не коснувшись ни одного другого игрока. Единственный gol olimpico в моей карьере.
Провести матч против «Балтимора» предложил Генри Киссинджер, госсекретарь США. Это может показаться удивительным, но Киссинджер был и остается большим фанатом футбола, поэтому впоследствии он еще не раз окажет непосредственное влияние на мою карьеру. Матч в Балтиморе был организован в поддержку компании доктора Жоао Авеланжа, претендовавшего на пост президента ФИФА. Киссинджер видел, какое внимание было сосредоточено на бразильском футболе и на мне в частности, и он решил таким образом познакомить свою страну с этой игрой. С подобным аргументом спорить было невозможно: будучи фанатом футбола, он хотел, чтобы США играли не хуже остальных стран, а добиться этого можно было, только приведя самого известного игрока, а также приняв Чемпионат мира у себя. И то, и другое ему в итоге удалось.
Авеланж попросил меня помочь ему добиться высокой позиции в ФИФА. Выборы должны были состояться в 1974 году. Мы вместе путешествовали по США, Африке и Европе. Я поспособствовал тому, что он стал чуть известнее и привлек внимание делегатов ФИФА, особенно в Африке. Наши поездки были полны событий. Однажды во Франции мы давали интервью на радио, а какие-то политические эмигранты пытались попасть на сцену. Нам с Авеланжем пришлось ретироваться через черный ход! Тогда Авеланж относился ко мне, как к сыну. Его кампания увенчалась успехом, и он занимал должность президента ФИФА с 1974 по 1998 год.
Идея играть в США появилась в моей голове еще двумя годами ранее, когда я встретился с мужчиной по имени Клайв Туа и двумя его деловыми партнерами во время тура «Сантоса» по Ямайке. Клайв был главой футбольной команды в Нью-Йорке под названием «Космос», и однажды мы с ним разговорились, сидя у бассейна при нашем отеле. Клайв рассказывал о состоянии спорта в Америке, о том, как они пытались восстановить футбольную лигу. Но им были нужны звездные игроки, способные привлечь народ, который все еще души не чаял в бейсболе и американском футболе. Я слушал, как профессор Маццеи переводил его слова, уделяя им лишь половину своего внимания, поскольку я не мог взять в толк, какое отношение это имело ко мне. Но в конце концов ему удалось заинтересовать меня заявлением, что среди звезд футбола должен быть самый известный игрок, и он хотел бы предложить мне контракт с «Космосом».
«Деньги – не проблема, – сказал он. – Сколько бы это ни стоило!» Но вопрос был не в этом – я уже отказывался от огромных сумм, предложенных европейскими клубами. И хоть я еще не заключил новую сделку с «Сантосом», я намеревался завершить работу с этим клубом. Но я поблагодарил Клайва и отказался, и он ушел с пустыми руками.
Прошло два года, и я все еще не думал даже о «Космосе», но мои связи с Америкой крепчали. В 1973 году, например, я подписал контракт с «Pepsi-Cola», согласно которому мне предстояло работать над крупным проектом мастер-классов для детей – над так называемой Международной молодежной футбольной программой, в рамках которой я сотрудничал с Жулио Маццеи. Я решил попробовать – и получил огромное удовольствие. По прошествии первого года я продлил контракт еще на пять лет. Нетрудно представить, во что превратилась моя жизнь. Я играл в футбол, уделял время мастер-классам – и еще учился и тренировался.
Программа произвела фурор. Для тренеров, школ и игроков она была бесплатна. Мы с профессором побывали в шестидесяти четырех странах и давали мастер-классы по всему миру. Мы написали книгу и выпустили плакаты с тренировками профессора Маццеи и сняли обучающий фильм под названием «Pele: The master and his method»
[6]
, который получил одиннадцать международных наград. На съемки фильма ушла уйма времени и сил, это было детище Гиоры Бреил из «PepsiCo», но это того стоило. И я по сей день горжусь нашей работой. Мы много снимали на стадионе «Вила Белмиро» в Сантосе, привлекая местных детей.
В 1973 году произошло еще кое-что: на «Маракане» проводился матч в честь Гарринчи. Хоть я и был очень занят, я не мог этого пропустить. Гарринча был величайшим правым нападающим из всех, что я видел и с кем имел удовольствие играть. Было приятно снова увидеть его в желтой форме (в тот день Бразилия играла против одиннадцати приглашенных футболистов от ФИФА), после того как он рано ушел из спорта в связи с травмой колена. У него также были личные проблемы, в частности с алкоголем, и он свернул на кривую дорожку. Я пытался ему помочь, предложив Бразильскому институту кофе взять его на работу, и в начале 70-х он жил в Италии и занимался рекламой. Мы все хотели, чтобы он справился со своими проблемами, он был иконой футбола.
Самое печальное событие в истории Гарринчи произошло несколько лет спустя. Все хотели чествовать знаменитого игрока, и он принял приглашение поучаствовать в карнавале в Рио. Что касается меня, то я не раз получал приглашение на подобные парады, но я всегда отказывался: ведь если бы я пошел с одной школой самбы, все остальные затаили бы на меня обиду, чего совершенно не хотелось. Как бы то ни было, Гарринча участвовал в параде вместе с одной из самых популярных школ самбы, «Мангейрой». Я наблюдал за карнавалом по телевизору и, увидев своего друга, чуть не расплакался. Он сидел на платформе, словно не понимая, что происходит вокруг. Гарринча казался изнуренным, в нем будто совсем не осталось жизни. Это было одно из самых печальных зрелищ, что мне довелось увидеть.
Чудовищный позор. Все хотели ему помочь, но в конце концов никто так и не мог до него достучаться. То же самое произошло и с Джорджем Бестом. Мы все хотели его спасти, но никому этого не удалось.
Гарринча умер в 1983 году. Я не ходил на его похороны. На самом деле я не переношу вид мертвых с тех пор, как в детстве увидел того погибшего пилота. Я предпочитаю молиться в одиночестве.
* * *
Я завершил свою международную карьеру, но перед Чемпионатом мира 1974 года, проходившим в Западной Германии, меня уговаривали передумать. Одной из причин было то, что я все еще отлично играл за «Сантос». В 1973 году наш клуб стал чемпионом Паулисты, а я снова получил звание лучшего бомбардира соревнования. (На самом деле в том году было два чемпиона, что произошло из-за колоссальной неразберихи во время решающего матча против «Португезы». По окончании основного и дополнительного времени счет был 0:0, и вся надежда возлагалась на пенальти. Мы забили два гола, и у «Португезы» оставалось еще два пенальти. Но судья Армандо Маркес неправильно подсчитал количество пробитых ударов и забитых мячей и остановил встречу – это означало, что мы стали чемпионами. Болельщики и команда ликовали. Тренер «Португезы» понимал, что судья не прав, но он также осознавал и тот факт, что выиграть в серии пенальти его команде будет сложно, поскольку им оставалось надеяться только на то, что мы не реализуем оставшиеся удары. Поэтому он быстро увел команду со стадиона и посадил ее в автобус. Когда Армандо Маркес понял свою ошибку, «Португезы» уже и след простыл. Их тренер сделал отличный ход. На следующий день федерация Паулисты решила не переигрывать и объявила обе команды победителями. Я был последним пенальтистом «Сантоса» и расстроился из-за того, что не смог исполнить свой удар – забить победный гол в финале чемпионата было бы приятно.) Моя статистика в Паулисте была хорошей: с тех пор, как я впервые принял участие в турнире, я одиннадцать раз становился лучшим бомбардиром, а «Сантос» удостаивался звания чемпиона десять раз.
