К сожалению, случилось самое страшное. В 1966 году Эдиньо получил серьезную травму и полтора года не мог играть. Он шутил, мол, ты, отец, двадцать пять лет успешно избегал увечий, а я спустя четыре года повредил колено. «Сынок, – отвечал я, – я всю свою карьеру плохо обращался с вратарями. Я доставлял им огромные неприятности. Теперь ты сам стал вратарем, и ты пожинаешь плоды моих трудов!»
Во время периода восстановления Эдиньо на время пошел в «Понте-Прета». Но выздоровление шло не лучшим образом, и он так никогда не вернулся в лучшую форму. В 1999 году он ушел из футбола. Это было ужасно. Я считаю, что он был достаточно талантлив для того, чтобы попасть в сборную, и ему не хватало только опыта и удачи. Но это же случилось в свое время и с моим отцом – когда он был в самом расцвете сил, травма колена свела его карьеру на нет.
Уйдя из футбола, Эдиньо увлекся мотокроссом. Некоторое время он даже продюсировал шоу, посвященное этому виду спорта, на бразильском телевидении. Но у судьбы на него были другие планы.
* * *
В 1970 году, когда родился Эдиньо, я написал слова, которые впоследствии будут преследовать меня всю жизнь: «Молодые всегда думают, что они лучше старших. Порой это приводит к тому, что они делают то, чего делать не следует. Я бы хотел предупредить молодых людей о том, что любая невоздержанность губительна – начиная с курения и употребления алкоголя. Я считаю, что молодые люди могут принадлежать к каким-то группам и одновременно сохранять индивидуальность, а не подражать и поддаваться чужому влиянию. Плохие ребята ведут хороших к грехам и портят их наркотиками… Молодежь должна делать все, что хочет, на них не должны влиять сверстники. Куда бы в мире ты не пошел, всегда найдешь детей, втянутых в пороки плохой компанией. Важно уметь держаться подальше от таких людей».
С тех пор, как я написал эти слова, минуло тридцать шесть лет, но я и представить себе не мог, насколько актуальными и пророческими они станут. Эдиньо тоже пострадал от последствий влияния дурной компании.
Я не знаю, как это произошло, но я бы очень хотел во всем разобраться. Мне сложно сказать, какую роль в изменениях в его жизни сыграло мое воспитание. Я уже рассказывал, как я сожалею о том, как часто меня не было дома в 70-е, и как это привело к расставанию с первой женой. Я знаю, что всей моей семье тогда было тяжело жить в Нью-Йорке, учить английский, пытаться вписаться в местную культуру. Эдиньо был единственным мужчиной среди трех женщин – мамы и двух сестер – и он всегда вел себя иначе по сравнению с юными американцами. Он был нормальным ребенком – милым, порой беспокойным, порой своенравным. В общем, он был типичным подростком. Он вырос, женился, у него родились две дочки, он играл в футбол, общался с друзьями. Я всегда поддерживал его во всем, если он занимался чем-то разумным, и я никогда не заставлял его делать то, что ему не нравилось.
Но тем не менее в октябре 1992 года он участвовал в нелегальной гонке, которая проходила рано утром на улицах города, что подвергало опасности жизнь других водителей и пешеходов, а также тех, кто принимал участие в этом глупом и бессмысленном мероприятии. Тогда произошла авария, и это было неизбежно. Мужчину по имени Педро Симойнш Нету, мотоциклиста, сбили, в результате чего он погиб.
Дело дошло до суда, и Эдиньо приговорили к полутора годам пребывания в тюрьме открытого типа, хотя он и не имел к происшествию непосредственного отношения, ведь за рулем того автомобиля сидел не он. В 2005 году состоялся второй суд. Присяжные единогласно приняли свидетельства и показания, доказывавшие, что Эдиньо не имеет отношения к смерти Нету. Мы все были взволнованны. С того самого момента, как это произошло, я был уверен, что мой сын невиновен. Да, он присутствовал там. Да, он сидел в машине. Но управлял автомобилем кто-то другой. Он получил хороший урок, но это не помешало ему завести несколько нежелательных друзей, которые хотели использовать его и его связи. В мире не так много искренних людей, не руководствующихся эгоистичными намерениями.
Одним из тех, с кем общался Эдиньо, был Налдиньо – сын Питико, моего бывшего товарища по «Сантосу», который впоследствии играл со мной и в «Космосе». Налдиньо обвиняли в распространении наркотиков и отмывании денег. В ходе крупной операции его арестовали, а вместе с ним – и Эдиньо – как его подельника. 6 июня 2005 года сотрудники ведомства по борьбе с наркотиками ворвались в его дом в «Сантосе», где он жил с женой Джессикой и двумя дочерями. Власти не нашли ничего незаконного, но, ссылаясь на нарушение статьи 14 закона 6368 Ассоциации по контролю за оборотом наркотиков, полиция решила забрать Эдиньо. Его арестовали на основании обычных телефонных разговоров, которые напрямую не доказывали его причастность к делу. Не было никаких свидетельств того, что Эдиньо участвовал в какой-то незаконной деятельности. Да и откуда им было взяться? Зачем ему отмывать деньги?
Все это было похоже на кошмар, а я никак не мог проснуться. Но волнение окружающих и наше беспокойство были слишком реальны, чтобы оказаться просто сном. Я столкнулся с ситуацией, которую даже и представить себе никогда не мог, – моего сына арестовали по подозрению в распространении наркотиков. Какая ирония, что это произошло со мной, с человеком, всю жизнь выступавшим против любых наркотических веществ!
Спустя несколько беспокойных дней Эдиньо посадили в тюрьму строгого режима в городе Президенти-Бернандис в штате Сан-Паулу. Там он провел два месяца. Шестьдесят дней, пока Эдиньо сидел в тюрьме строгого режима, были худшими в моей жизни. С ним плохо обращались, его изолировали от общества, будто он был монстром, который мог причинить вред миру. Я ужасно страдал. Я испытывал стыд, страх, сомнения, печаль, ненависть. Мне в голову приходили бредовые идеи: я мечтал о том, чтобы у меня были силы Человека-паука или Супермена, чтобы я мог изменить ход этой ужасной истории и видеться с ним, когда мне этого хотелось, говорить с ним, больше рассказать ему о жизни, о людях. Мы часто относимся к нашим детям, как к взрослым, и только потом понимаем, что они так и не выросли и им все еще нужен совет старшего, совет отца. В то странное время я очень скучал по папе – по Дондиньо – он умер в 1998 году, но тогда он был нужен мне, как никогда, будто я сам был еще ребенком. Я хотел, чтобы он взял меня за руку и прошел этот путь со мной, показал бы мне, как я должен себя вести, переживая этот новый и ужасный опыт.
Моя мама дона Селесте держалась изо всех сил, но она была уже немолода, и нам следовало быть осторожнее; при всем при этом она видела, как ее сын Пеле, который всегда был таким жизнерадостным мальчиком, стал теперь злым, уязвимым, беспомощным. Некоторые вещи мы просто не можем сделать за других – и это был такой случай. Мама страдала вдвойне – она волновалась и за сына, и за внука. Это было ужасно. Мы все переживали очень тяжелое время, заботились друг о друге, но Эдиньо был так далеко.
Мое отцовское сердце подверглось суровому испытанию. Я много плакал. Я не мог спать, я постоянно задавался вопросом, было ли справедливо то, что такое случилось со мной. Я никогда не пил и не курил, всегда выступал против наркотиков – почему я вынужден был столкнуться с таким горем? От моей славы не было толку – она только все усложняла. Все старались не переусердствовать, защищая Эдиньо, или, по меньшей мере, быть справедливыми. Если бы его отпустили, люди бы говорили о том, что все устроили только потому, что он был моим сыном – сыном Пеле. Если бы с ним что-то случилось в тюрьме, в этом можно было бы обвинить полицию. Но и для них эта ситуация была очень непростой. Я не сомневался в том, что моего сына следует отпустить. Порой я испытывал отвращение, горечь, отчаяние, ярость – все это было прямо противоположно тому, что я чувствовал в прекрасные моменты своей спортивной карьеры. Рядом со мной были Ассирия и наша семья, несколько друзей, и все они давали мне силы бороться с самым сложным соперником из всех, что мне приходилось встречать.
