В аэропорту Лена устроилась на скамейке в уголке, делая вид, что читает газету, а сама не отрывала взгляд от входной двери – она волновалась, сумеет ли Надежда без приключений выбраться из дома, не привяжутся ли к ней бандиты и не выследит ли Надежду Светлана Строганова, ее Лена боялась больше бандитов.
Надежда появилась в дверях с Лениным чемоданом как ни в чем не бывало и прошла в туалет, Лена устремилась за ней, как назло, столкнулась в дверях туалета с какой-то теткой, та изумленно ахнула, но Лена проскочила в кабинку, делая вид, что не замечает ее. Они с Надеждой шепотом поговорили в кабинке, Надежда обещала потом, когда все уляжется, связаться с Лениным братом и сообщить ему кое-что про Лену. Еще она рассказала, что звонила Инне, там все хорошо, иезуит обещал помощь и уже начал хлопотать о том, чтобы Инну с сыном, хотя бы ненадолго, приняли в католическом монастыре в итальянских Альпах в верховьях реки Адидже. Покой, горы и заботы монахов могут излечить душевную болезнь Павлика.
Через несколько минут из туалета вышла уже молодая девушка, правда, у Лены Барташовой теперь был спортивный стиль. Джинсы, кроссовки, ветровка, только дорогой кожаный чемодан несколько выбивался из общего стиля. Длинные волосы были забраны в хвост простой резинкой. Надежда постояла в зале, наблюдая за тем, как Лена прошла регистрацию и направилась на таможенный и паспортный контроль. Ее пропустили без задержки, Надежда в последний раз увидела, как мелькнули в толпе темно-русые волосы, и сообразила, что в своих разговорах они с Леной не обсудили того, как Лена сообщит ей, все ли будет в порядке в Англии.
Ни Надежда, ни сама Лена не заметили, как девушка у регистрационной стойки попросила разрешения у соседки отлучиться и отошла к телефону. Набрав номер и дождавшись ответа, она прикрыла трубку ладонью и сказала:
– Светлана Анатольевна, она прошла регистрацию. Рейс на Лондон. Да, я уверена.
Самолет летел над Англией. Туманный Альбион встречал Лену ярким солнцем и изумрудной травой лужаек. Уже можно было различить внизу стада пасущихся овец – сверху они казались игрушечными. Лена смотрела на них, прижавшись лицом к иллюминатору, и радовалась как ребенок. Ей казалось, что все проблемы, все невзгоды остались далеко позади – там, в унылом и дождливом Петербурге.
Как ни странно, в очереди на таможне ей пришлось простоять долго – англичане, смертельно боявшиеся террористов, дотошно обследовали каждого второго из прилетевших, а какую-то девушку с зонтиком даже увели в служебное помещение. Лена у них подозрений не вызвала.
Она прилетела не в старый многолюдный знаменитый аэропорт Хитроу, а в новый суперсовременный, но пока еще не столь популярный Стэнстед. Огромное здание было безлюдно и насыщено потрясающей автоматикой. У таможенного терминала остановился поезд из нескольких маленьких прозрачных вагонов без машиниста. Лена нерешительно вошла в вагон, и через пять минут поезд довез ее до станции обычной скоростной электрички, на ней можно было добраться до Лондона.
Новая обстановка, незнакомое окружение, непривычные условия так приглушили Ленино внимание, что она не заметила высокого мужчину в темно-синем плаще, который шел за ней от самого таможенного терминала. Когда она села в поезд, он буквально в последнюю секунду вскочил в соседний вагон и стал наблюдать сквозь прозрачную стену за девушкой.
Светлана была у родителей поздним ребенком. Мама рожала ее очень тяжело, долго болела, и сама Светлана росла слабенькой, переболела в детстве всеми инфекционными болезнями в самой тяжелой форме. Родители тряслись над ней и очень баловали. Возможности у них были – отец работал в партийном руководстве, сначала – в райкоме, а потом в горкоме партии. Должности были невысокие, но он медленно продвигался наверх. Светлана понемногу выправилась благодаря заботам мамы и возможностям отца. Она окончила английскую школу, поступила в университет. Была она не глупа, трудолюбива, очень целеустремленна, училась всерьез. Увлекалась, конечно, мальчиками, вечеринками и нарядами, но все в меру. Однажды летом в крутом доме отдыха для золотой молодежи Светлана познакомилась с Сашей Строгановым. Он ей понравился. Осенью она познакомила его с отцом. Он сказал, что знает мать Саши, очень серьезная женщина. По интонации Светлана поняла, что отец Строганову уважает и даже боится, ее многие боялись. Дело понемногу шло к свадьбе, мать Саши не препятствовала, это Светлану радовало – значит, она считает Светланиного отца ровней. И вдруг заболела мама. Сначала не думали, что все так серьезно, и отложили свадьбу на время, но… Мама умерла, отец очень сдал, он был сильно к ней привязан. Однако Саша с постоянством, удивлявшим всех его друзей, продолжал встречаться со Светланой. После положенного траура опять назначили день свадьбы. Но тут в Смольном начались какие-то кадровые перестановки, и Светланиного отца подвинули. Так и говорили в кулуарах – подвинули, что означало – оттеснили от кормушки. Отец отнесся к этому довольно спокойно, но Светлана была вне себя. Она злилась, что отец не предпринимает никаких шагов, не интригует, не восстанавливает старые связи, ее бесила ужасающая несправедливость. Когда она упрекнула в этом отца, он непонятно хмыкнул и сказал, что сам, по собственной воле согласился уступить место начальника.
«Я устал – заявил отец взбешенной Светлане, – устал трястись и прогибаться перед вышестоящими. Все мои возможности и связи не спасли жизнь твоей матери. Дело того не стоит».
«А я? – закричала Светлана. – Обо мне ты подумал? Сашка завтра же меня бросит, а ты даже не сможешь устроить меня на приличную работу».
«Если любит – не бросит», – отвечал глупый и старомодный человек, ее отец.
Однако Саша и правда ее не бросил. Светлана не знала, что Александра Викторовна Строганова начала было отговаривать сына от сомнительной свадьбы. Но неожиданно столкнулась с твердым решением сына жениться. И махнула рукой – у нее хватит связей на двоих!
Они поженились. Шло время, Светланин отец тихо закончил свою трудовую деятельность в должности заместителя заведующего какого-то не делающего погоду отдела Смольного, вышел на пенсию и переехал жить на дачу. Там у него были огромная плантация тюльпанов, так что весной участок представлял собой феерическое зрелище, и две собаки. Светлана отца почти не навещала, она была зла на него, и к тому же ей надоедали вечные разговоры про цветы. Отец загорелся мыслью вывести настоящий черный тюльпан, как в романе Дюма, что за чушь, ей-богу!
У мужа был уживчивый характер, свекровь пока не вмешивалась, но намекала на внуков, а вот с этим не получалась. Тайком от мужа Светлана ходила на обследование, и врачи сказали, что это наследственное. У ее матери было то же самое, но мама лечилась долго и упорно, многие годы, и родила Светлану. Но Светлана не беспокоилась, потому что муж собирался делать партийную карьеру, а в этой среде разводиться было не принято. А потом началась перестройка, и вся размеренная налаженная жизнь ушла в прошлое. Муж плюнул на карьеру, вышел из партии и с помощью маминых связей сделался финансистом. Светлана быстро привыкла к богатству, дорогим красивым вещам, поездкам за границу. Муж менял машины и женщин, Светлану это не очень беспокоило, потому что она сумела создать дома удовлетворяющий его комфорт, а мужчины не любят ничего менять. Понемногу она поняла, что Александр был поверхностным человеком, серьезные отношения были ему ни к чему, а жену свою он если не любил, то ценил и был по-своему к ней привязан. Но годы шли к сорока, Светлана с огорчением рассматривала появившиеся морщинки, и червячок сомнения точил ее душу – а вдруг Александр все-таки даст себя увести какой-нибудь молодой и предприимчивой девице? С чем тогда останется она, Светлана? Она привыкла жить обеспеченно и свободно, опять же, банкир – это так ненадежно. Откладывать деньги на старость? Скучно и противно…
