Я забеспокоилась: не надумал ли мой «объект» выходить, и стала проталкиваться поближе к двери, что вызвало новую бурю негодования со стороны пассажиров. Краснорожий мужик, пахнущий застарелым перегаром, облапал меня мимоходом, инвалид, у которого на первый взгляд наличествовали все части тела, двинул палкой под коленку. Черт занес этого Петра Ильича в троллейбус! Сама я из общественного транспорта терплю только метро, а наземным способам передвижения предпочитаю маршрутку.
К счастью, ехать пришлось не слишком долго, не больше двадцати минут, и, наконец, «объект» выбрался на тротуар.
Активно работая локтями, я выскользнула следом. Самым сложным при этом было остаться незамеченной. Хоть я и изменила внешний вид, глаз у Петра Ильича несомненно был наметан, так что следовало соблюдать осторожность. Я нырнула за плечистого пятидесятилетнего дядьку, который посмотрел на меня как на сумасшедшую. Я была в общем-то почти согласна с незнакомым прохожим. Что делаю я, нормальная взрослая женщина, на этой улице? Преследую мамулиного гостя. Кому и что я хочу доказать? Что я могу сейчас увидеть и узнать? Вряд ли с утра пораньше он направился на свидание с дамой. Скорее всего, у него какие-нибудь дела… Да, но зачем он наврал мамуле, что никуда сегодня не пойдет? Наверное, она тащила его куда-то, а у него дела… Но все равно это не повод для того, чтобы следить за ним. Вместо того чтобы заниматься таким малопочтенным делом, мне следовало поговорить по душам с мамулей, расспросить ее хорошенько, кто же такой этот таинственный Петр Ильич, зачем он приехал и долго ли намерен ошиваться у нас в квартире. Но, странное дело, после его приезда мне ни разу не представилось удобного случая. Либо они были вместе, и мамуля суетилась вокруг своего «Петеньки», стремясь обеспечить ему максимальный комфорт, либо их не было дома, и я использовала это время для того, чтобы поработать. Надо сказать, в последнее время я сама избегала каких-либо разговоров. Я была зла на себя за то, что пошла на поводу у них с мамулей и позволила уговорить себя ввязаться в историю с «Домовенком». Если бы я сказала тогда твердое «нет»… Хотя, нужно знать мою мамулю, она бы не отстала. Но все-таки если бы я нашла в себе силы отказаться, Мишка Котенкин не лежал бы сейчас в палате реанимации, опутанный проводами. Мишкина жизнь на моей совести, и, если она прервется, я никогда себе этого не прощу…
За такими грустными мыслями я несколько отвлеклась от своего прямого дела и хотела даже плюнуть на слежку и повернуть назад, а точнее – поймать машину и ехать в больницу к Мишке, но решила не разбрасываться и довести дело до какого-нибудь определенного конца. Вот увижу я, что Петр Ильич зашел в какое-то учреждение или встретился с кем-то в кафе, допустим, и пойду по своим делам.
Петр Ильич, к счастью, не оглядываясь, шел в глубь квартала. Юркнув за густую полосу буро-коричневых кустов, я двинулась следом. Периодически приходилось раздвигать ветки, чтобы не упустить «объект». Неожиданно кусты закончились. Впереди лежал длинный участок открытого пространства. Я пригнулась и добежала до припаркованной у обочины иномарки. Выглянув из-за нее, убедилась, что Петр Ильич по-прежнему уверенно шагает вперед.
Перебежками, от одной машины к другой я двигалась следом. Наконец он свернул к одному из подъездов. К счастью, возле подъезда снова начались густые заросли барбариса, и я, как партизан, позади кустов подошла достаточно близко к старому конспиратору.
Неожиданно из подъезда, к которому направлялся Петр Ильич, вышли две разбитные тетки младшего пенсионного возраста. Одна из них имела начальственный вид, вторая держала в руках блокнот и карандаш. При виде Петра Ильича бабенки оживились, и главная из них, ухватив его за пуговицу, затараторила:
– Петр Ильич, как удачно, что мы вас здесь встретили! Другой раз ищешь, ищешь кого надо – и нигде не найти, а мы тут вас как раз и повстречали. Это так удачно!
Петр Ильич, видимо, не разделял ее радости и пытался увернуться и скрыться в подъезде, но дама вцепилась в него как клещ.
– Мы тут деньги собираем, а то какая-то некультурная зараза снова дверь сломала. Так вот мы снова на нее деньги собираем. Нельзя же в самом деле без дверей жить! Это некультурно и негигиенично!
Петр Ильич предпринял еще одну попытку вырваться и, поняв, что собеседница стоит насмерть, спросил, чего та хочет.
– Сто рублей, – общественница явно была скромна в своих запросах.
Петр Ильич облегченно вздохнул и вытащил бумажник. Отсчитав требуемую сумму, он снова попытался вырваться на свободу, считая, что сполна выполнил свой гражданский долг. Но бабенка была другого мнения:
– Постойте, Петр Ильич, вы ведь должны расписаться! Наталья Петровна, – обратилась она к своей напарнице, которая молча стояла рядом с блокнотом и карандашом на изготовку. – Наталья Петровна, поставьте галочку против пятнадцатой квартиры! Петр Ильич, распишитесь против галочки!
Петр Ильич послушно расписался и с явным облегчением скрылся от своей мучительницы.
Я так удивилась, что застыла в своих кустиках, как садово-парковая скульптура – девушка с веслом, там, или пионер-герой с гранатой…
Петр Ильич не только был в нашем городе этим летом, он вообще имеет здесь квартиру – судя по тому, как набросились на него общественницы, он явно шел не в гости, а в собственный дом. Но тогда сам собой напрашивается вопрос: за каким чертом он поселился в нашей с мамулей квартире, если имеет здесь в городе свою, отдельную?
Первый ответ, который пришел мне в голову, был самым простым в данном случае: жена. Именно, несмотря на всю Ираидину интуицию, Петр Ильич женат и прячется от супруги у нас с мамулей. Но это уже ни в какие ворота не лезет!
Я сделала резкий шаг в сторону и с размаху вляпалась в собачье дерьмо. Естественно, где ему и быть-то, как не в кустах! Дико разозлившись, я кое-как вытерла сапог о зеленую, несмотря на октябрь, траву, и выбралась на пешеходную дорожку. Следовало срочно поразмыслить. Я огляделась и увидела напротив дома большой продуктовый магазин, а рядом – аптеку.
«Аптека «Фиалка», – было написано зеленым по белому, – и ниже, чуть мельче – «Фитозал».
Что ж, аптека так аптека.
От души надеясь, что окна пятнадцатой квартиры выходят во двор, а если на улицу, то Петр Ильич в них не выглядывает, а если выглядывает, то меня не узнает, я перешла улицу и вошла в аптеку. Фитозал оказался уютным помещением, где горели неяркие лампы и пахло травами.
– Какой чай будете? – приветливо спросила девушка за стойкой.
– Что-нибудь не слишком экзотическое, – попросила я, – витаминно-успокаивающее.
– Шиповник, ромашка и боярышник!
Я выбрала столик у окна, из которого виден был подъезд Петра Ильича. Чай был вполне приемлемым, во всяком случае, я успокоилась и начала думать. Первое предположение насчет жены следовало отбросить. Как ни мал мой жизненный опыт в отношении мужчин, но, наблюдая за Петром Ильичем, я все же склонялась к мысли: Ираида права: он не женат. Такой, знаете ли, имеет свободный и независимый вид. Далее: те две тетки-общественницы. Если бы дома сидела его супруга, то они давно бы уж позвонили к ней и получили свой стольник. Нет же, они специально ждали, когда Ильич появится, и неподдельно обрадовались встрече. Это значит, что Петр Ильич обитает в этой квартире довольно давно, но часто уезжает – мне ли не знать, когда он уже две недели торчит безвылазно у нас дома!
