– Сергей Петрович, отставить скабрезную ухмылку, по голосу слышу, как ты скалишься. Не порнуху смотришь, двойное убийство расследуем.
– Извините, Анна Николаевна, ко всему, понимаете, привык.
– Что с личностью потерпевших?
– Считайте, что удалось. Оба сюда на своих авто приехали, так что права при себе. Ну не то чтобы при себе, при себе-то у них ничего не было, кроме самих себя…
– Сергей, отставить пошлости!
– Все, прошу прощения. В общем, потерпевший мужчина – Власов Юрий Георгиевич, потерпевшая женщина – Ли Фан Алла Викторовна…
– Как? Что за фамилия такая?
– Китайская фамилия, – ехидно ответил капитан.
– Она что – китаянка? Почему же тогда Алла Викторовна?
– Никакая она не китаянка, самая что ни на есть русская, и даже блондинка. Замужем за китайцем, да не за простым, а за очень крутым бизнесменом, не знаю, как и назвать – «новым русским» вроде не звучит, а «новый китайский» непривычно…
– Еще миллионера китайского нам не хватало!
– Вот-вот. Вы с ним свяжетесь, пригласите для опознания или мне звонить?
– Сама свяжусь, не беспокойся, Сережа.
– Неприятности будут, Анна Николаевна, печенкой чую. Похоже на заказное убийство, китаец за жену нас всех на уши поставит! А у нас, кроме перчатки, никаких улик нет…
Полиция, разумеется, и не предполагала, что в деле имеется свидетель – продавщица Света из цветочного ларька. В тот раз, когда приятельница сообщила ей, что ее любовник прожигает жизнь в ресторане с какой-то бабой в песце до полу, Света поспешила в ресторан, чтобы устроить скандал, но по дороге передумала. Неизвестно, пустят ли ее в ресторан, а если и удастся проскочить, то скандала устроить не дадут – просто вышибалы утащат в уголок и набьют потихоньку ей морду. Еще синяков ей не хватало! Света решила проследить за любовником, а потом его шантажировать. Не хочет по-хорошему, будем действовать по-умному! Свету прямо затрясло, когда она вычислила Галину Белую – немолодую толстую тетку. Стало ясно, что к ней у Юрика интерес чисто денежный. Однако дальнейшая слежка стала бесперспективной, потому что Белая Галина оказалась женщиной незамужней и самостоятельной. Ну откроет ей Света глаза на вероломство мордатого Юрика, ну выгонит Галина Юрика в шею, а Свете-то с этого какая прибыль? Юрик с ней тоже не останется, да и какой с него прок, ведь денег у него нет, это теперь Света точно знала. Но в этот раз Свете повезло, потому что в квартиру на Пятнадцатой линии приехала вслед за Юриком какая-то совершенно обалденная баба, судя по машине и шмоткам – очень богатая. Это был перспективный вариант, и Света устроила наблюдательный пункт у подъезда, предварительно записав номер машины богатой бабы.
В подъезд входили люди, ведь это был обычный жилой дом, Света замерзла и решила подождать внутри. Зачем она ждала, она и сама не знала, просто очень злилась на своего бывшего любовника. Она поднялась наверх, постояла немного у двери в квартиру, ей даже показалось, что она услышала какой-то хлопок – шампанское, не иначе, открывают. Изнутри послышались шаги и скрип открываемой внутренней двери, Света пулей взлетела на верхний этаж и притаилась. Кто-то вышел из нужной квартиры и пошел вниз. Света выглянула из лестничного окошка и заметила выходящую женщину средних лет, скромно и неброско одетую. Женщина спокойно зашагала к автобусной остановке, а Света заметила, что она оставила дверь квартиры незапертой. Это было странно, во‑первых, кто такая эта женщина – прислуга, что ли? Света прислушалась, в квартире царила абсолютная тишина, тогда она позвонила в звонок. Тишина была просто гробовая. И хоть внутренний Светин голос криком кричал, чтобы она этого не делала, Света решилась зайти в квартиру.
Через минуту она вылетела оттуда с выпученными глазами, моля бога, чтобы никто не увидел ее на лестнице и радуясь, что не сняла перчаток.
Я не спеша брела домой от метро. В последнее время я совсем перестала спешить. После смерти Людмилы мной овладела какая-то апатия, ничего не хотелось делать. Я через силу ходила на работу, через силу занималась домашними делами. Единственным существом, кто действовал на меня благотворно, был внук Ромочка. Поэтому вечера мы проводили с ним вместе, а его родители хозяйничали, если можно так выразиться. Однако в этот вечер дети ждали меня на улице с коляской. Оказывается, им надо было идти в гости, а я и забыла. Мне вручили Рому, и дети помчались к метро. Внук сладко спал, даже соску выплюнул, поэтому я решила прогуляться еще немного вокруг дома. Потом я вспомнила, что Лизавета крикнула на бегу, что в доме нет хлеба, и решила перейти дорогу, чтобы забежать в магазин.
Зима в этом году была снежная, а снег в наших окраинных районах убирают редко. Естественно, что коляска забуксовала. Я рассердилась, налегла на нее всем весом, коляска тронулась с места, мы вылетели на скользкую мостовую, и тут отвалилось заднее колесо. Колесо от Ромкиной коляски – это кошмар моей жизни, оно всегда отваливается в самый неподходящий момент. Колесо катилось прямо под надвигающийся грузовик, а на нас с Ромочкой по встречной полосе летел «Мерседес». Чуть не на весу потащила я коляску через дорогу, не надеясь на совесть водителя «мерса». Сверхъестественным усилием мы перебрались через снежные заносы и остановились перевести дух. На оставшееся на дороге колесо я взглянуть не решалась – ведь его переехал грузовик. Во мне поднималась ужасная злость на зятя – столько раз просила его починить колесо от коляски! Он каждый раз послушно кивал и тут же выбрасывал из головы эту мысль.
Есть два типа мужчин. Одни всегда со всем соглашаются, другие все отрицают. Валерик со мной выбрал соглашательскую политику. Что бы я ни попросила, как бы я его ни воспитывала, он всегда вежливо улыбался и говорил:
– Да, Наталья Евгеньевна… Конечно, Наталья Евгеньевна… Обязательно, Наталья Евгеньевна… и забывал о моих поручениях тут же.
А поскольку я не могла его контролировать и понукать, потому что вечно пропадала на работе, дело оставалось несделанным. Скандалить и поносить зятя в открытую я не хотела, потому что он все же муж моей дочери и отец Ромочки. А то они разведутся, а я буду виноватой.
Пока я стояла, с тоской пытаясь сообразить, что же мне делать, ведь коляска на трех колесах да еще по снегу вряд ли поедет, кто-то тронул меня за рукав. Передо мной стоял ангел-избавитель в образе лохматого знакомого с таксой Ромой в одной руке и с колесом от коляски в другой.
– Вот, – сказал он, – оно почти не погнулось.
От умиления я прослезилась и погладила таксу Рому по головке. Его хозяин уже сидел на корточках и пытался приделать колесо.
– Так такой шпенечек! – молвила я.
Лохматый издал какое-то нечленораздельное шипенье, из чего я поняла, что шпенечек он нашел, и тот успел оцарапать ему палец. Кое-как приладив колесо, мой спаситель сказал, что до дому мы доедем, а там надо все сделать как следует. Тут я заметила, как он морщится и зажимает руку носовым платком, и на снег даже капнула капля крови. Порез был глубоким, да еще колесо грязное, это чревато неприятными последствиями.
