– Володя, – прошептала я помертвевшими губами, – посмотри!
На карточке было написано: «Работа», ниже – номер телефона, а еще ниже было имя – «Вера Сергеевна». Володя выхватил у меня из рук карточку, прочитал шепотом, потом взглянул на меня:
– Это же ее телефон! Веры Сергеевны! – но я и так уже все поняла.
Я поняла, почему так долго готовил свое преступление Джордж Верри, он же Джордж Мали или как там его звали на самом деле. Приехав в Россию, он начал с того, что заказал убийство Веры Сергеевны профессионалам. Очевидно, он поставил условие, чтобы убийство было оформлено как несчастный случай, чтобы у полиции не возникло подозрения, что убийство заказное. Он заплатил деньги и стал ждать результатов. Не мог же он уехать, не убедившись, что дело сделано как надо. И тут на его пути встала совокупность роковых случайностей, в результате которых киллер отнял у Володи совершенно не те карточки, а визитка с нужной ему информацией так и провалялась в Володином кармане. В итоге киллер убил совершенно непричастных к делу женщин, а заказ американского гангстера остался невыполненным. Тогда Джордж, разочаровавшись в наших местных специалистах, решил действовать по известному принципу: хочешь что-нибудь сделать – сделай это сам. Он выследил Веру Сергеевну, узнал, где она живет и работает, а потом придумал серию убийств, которая должна была создать видимость преступления, направленного против Аделаиды, против Глеба, а смерть Веры Сергеевны оказалась как бы в их тени. Следствие зациклилось бы на поисках убийцы, заинтересованного в смене руководителей галереи, но никак не уборщицы.
И только совершив всю серию убийств, Джордж понял, что его может выдать сходство с отцом, и решил уничтожить все фотографии из альбома Веры Сергеевны. Только эта попытка стала для него роковой, во всем остальном он преуспел.
Я очнулась от невеселых дум и заметила, что сижу на диване, а Володя устроился напротив меня с мольбертом и пишет мой портрет. Наверное, он писал с натуры, раз смотрел на меня одновременно и внимательным, и отсутствующим взглядом. Я застыла, боясь пошевелиться. Володя взглянул на меня, поморщился и сказал, чтобы я не дурила, а вела себя естественно, а то ничего не получится.
– А разговаривать можно? – робко спросила я, ведь с меня никогда еще не писали портретов, и я не знала, как надо себя вести, позируя.
– Нужно, обязательно со мной поговори. Знаешь, что я думаю? – продолжал он. – Если бы я не купил тот дурацкий букет, мы бы никогда не встретились.
– Неправда, это Ромуальд во всем виноват, – засмеялась я. – А если серьезно, то не знаю, что и думать. С одной стороны, жаль, конечно, Веру Сергеевну, но, если бы все шло по плану, остались бы в живых шесть человек.
– Не знаю, как там другие, те, кого киллер убил по ошибке, но Аделаида вполне заслужила такую смерть, – нахмурился Володя, – я тебе потом порасскажу, что она с людьми делала.
– Не нам решать, – вздохнула я, – но уж если на то пошло, то во всем виноват бывший муж Веры Сергеевны, американский миллионер, чтоб ему на том свете пусто было. Если бы он не завещал свои дурацкие миллионы Вере Сергеевне, она сейчас была бы жива. А то при жизни наделал ей гадостей, а потом решил реабилитироваться. Как будто деньгами откупишься! И уж если сыну не хотел деньги отдавать, то сразу завещал бы все благотворительному фонду. Инвалидов много, всех не перережешь!
– Тебя не спросил, – усмехнулся Володя.
– А можно посмотреть, что у тебя выходит?
– Нельзя! – закричал он. – И вообще, я сегодня работать не могу, отвлекаюсь, так что иди сюда и поцелуй меня. А потом я пойду в душ отмывать краску.
Я все-таки посмотрела, что он там нарисовал, пока было не совсем понятно, но, в конце концов, это не важно. В душ он попал только часа через два, а я немного задремала. Разбудил меня длинный телефонный звонок. Кто еще так поздно, ведь первый час ночи! Из ванной доносился шум воды и Володино немузыкальное пение, у него совершенно не было слуха. Я послушала звонки и сняла трубку.
– Я слушаю!
На том конце удивленно помолчали, потом женский голос спросил:
– Можно Владимира Ивановича?
– Какого Владимира Ивановича? – спросонья не поняла я, но почти сразу сориентировалась и сообразила, что женщина просит Володю.
– Послушайте, а вы на часы-то смотрите? – недовольно спросила я. – Люди спят уже.
– Разбудите! – это было сказано таким тоном, я сообразила, что звонки были длинными, международными, и поняла, что звонит бывшая Володина жена.
– Он вообще-то не спит, – ответила я повежливей, – он душ принимает, а спала я, но вас, я так понимаю, это не касается.
– А вы кто? – угрожающе спросила женщина.
– А вы? – не растерялась я. – Ведь это вы звоните, вы и представляйтесь первая.
– Я его жена, – она хотела еще что-то добавить, но я не дала ей договорить.
– Ох, Маргарита, дорогая, он мне про вас так много рассказывал!
– А вы-то кто?
– Его любовница, постоянная, – радостно завопила я, – у него вообще-то их много, но постоянная – только я.
Тут я заметила, что в дверях стоит Володя в одном полотенце и слушает наш разговор. Я немного перетрусила, – а вдруг он сейчас вырвет у меня трубку и вообще рассердится, что я вмешиваюсь в его отношения с женой. Он действительно подошел ко мне и взял трубку.
– Алло, Маргарита, ты что так поздно звонишь, денег жалеешь? Ну да, у вас в Германии все экономные. Как здоровье? Герберт как? Я тебе бумаги выслал, ты получила? Как какие, по поводу развода.
Он послушал немного, отведя трубку от уха, потом сел на диван, протянул не глядя руку и привлек меня к себе. Мне не хотелось подслушивать, поэтому я зарылась лицом в его мокрые волосы, все-таки надо бы его подстричь. Я погладила его по спине, потом сделала несколько массирующих движений. Володя, не отрывая трубки от уха, кивнул, чтобы я продолжала. Я немного увлеклась и опомнилась, только когда телефон с грохотом свалился на пол. Связь с Германией прервалась, перезванивать Маргарита не стала.
