Черт знает что, как в полевых условиях! Но спорить я не стала.
– Ты крови боишься?
– Нет, – твердо ответила я.
Если бы он знал, сколько ссадин и царапин обработала я детям в последнее время, он бы не задавал таких глупых вопросов. Гена возился с раной, что-то там делал, потом достал ампулы.
– Укол ему надо сделать.
– Надеюсь, хоть шприц-то у вас одноразовый? – не удержалась я.
– Да убери ты ее отсюда! – простонал Кирилл.
– Все, марш на кухню, чайку поставь!
Я кое-как разгребла весь хаос на кухне, нашла две целые чашки, все продукты с пола, кроме трех уцелевших яиц и пачки масла, выбросила в мусорное ведро, отыскала в шкафчике полпачки печенья. Когда я принесла чай, Гена уже собирал чемоданчик.
– Все, завтра полежишь, а послезавтра в больницу зайдешь, невропатолог посмотрит, хотя я думаю, что сотрясения нет. Ты не оставляй его, если ночью плохо будет – рвота там, боли головные, – сразу ко мне беги.
Он залпом выпил чашку чаю и ушел. Мы с Кириллом остались одни, причем он поглядывал на меня очень подозрительно. Чтобы не встречаться с ним глазами, я стала убирать в комнате. Всю одежду, не разбирая, я просто запихнула в шкаф, собрала книги и поставила их на полку, тоже все подряд, замела осколки от разбившейся настольной лампы, а кавардак на письменном столе прикрыла газеткой. Когда я после всех трудов оглянулась на Кирилла, он лежал, закрыв глаза. Я было обрадовалась, что он заснул и теперь проспит до утра, а завтра я смогу улизнуть, не вступая с ним в опасные разговоры, но не тут-то было. Кирилл открыл глаза и похлопал рукой по дивану.
– Сядь вот тут рядом и скажи, в чем дело.
– Ты о чем?
– Ты что-то знаешь про этих черных, я же видел, как ты вскинулась, когда я про них упомянул. И зачем ты сегодня сюда притащилась? Мы ведь вроде не договаривались.
Я еще немного походила по комнате, перекладывая вещи с места на место, а потом села рядом с ним на диван.
– Я тебе говорила, что про воскресенье ничего не помню?
– Ну говорила.
– Но это только с вечера субботы и до утра понедельника. А что было до того, я очень хорошо помню, раньше никогда у меня провалов в памяти не было. И что было после, тоже помню. Так вот, я тебе вкратце расскажу. Познакомились мы с Валентиной в Болгарии две недели назад. Я там в отпуске была с дочкой, а что она делала – не знаю. Потом уже здесь она мне в пятницу позвонила, пригласила в гости, говорит, познакомлю с интересным мужчиной, это не про тебя.
– Я понял.
– Мужик этот ко мне стал клеиться, ну, ты видел. А потом я их случайно с Валентиной застала в спальне, когда они целовались, и по разговорам было понятно, что они любовники. Только ты на меня не наезжай в гневе праведном, что, мол, жена друга и все такое, я что видела, то тебе и говорю. Так что приятель твой сильно ветвистый.
– А на кой черт она тогда его в дом привела и тебе сватала? Валентина, знаешь, такая женщина, что просто так ничего не делает, у нее все продумано. И зачем ты поперлась за ними следить?
– Для ушибленного головой ты не слабо соображаешь. Говорю тебе, случайно зашла в спальню, булавка у меня на юбке расстегнулась. Мне неудобно было, что они меня застанут, я спряталась и все слышала.
– А потом? – недоверчиво спросил Кирилл.
– А потом они ушли, я заколола юбку и решила тихонько оттуда убраться, но ошиблась дверью…
– Случайно? – В его голосе слышалось ехидство.
– Да, случайно. А дальше ты все знаешь.
Он долго молчал. Да, это объясняет, почему она так бегала от того ненормального Вадима, но все же…
– Больше я с Валентиной не виделась, а вот сегодня она меня встретила утром у дома и закатила скандал, была прямо не в себе.
Весь наш разговор с Валентиной я пересказала довольно подробно, хотя Кирилл недоверчиво щурился. Про то, что меня преследуют, про записку таинственного Шамана и про зловещую фотографию я, естественно, не упомянула.
– И вот я думала-думала, ты только не считай, что я совсем свихнулась, но единственное, что я у Валентины взяла, – это та брошечка. Вот я и пришла к тебе спросить – может, ты ее нашел, когда пол подметал?
– Какую-то фантастику рассказываешь!
– А тогда я еще спрошу – как Валентина узнала, что я у тебя ночевала, ты дружку своему закадычному небось сразу побежал хвастаться?
– Все было не так…
– Ах, значит, хвастался? – вскипела я. – Уже весь район про это знает, так ты бы лучше, чем каждому трепаться, просто встал бы у метро на площади и орал, что мы с тобой…
– Слушай, шла бы ты домой, а? У меня голова очень болит.
Я усовестилась.
– Домой я сегодня не пойду, я Гене обещала. Но все-таки, если бы ты сегодня утром Валентину видел, ты бы поверил, что это она к тебе черных подослала с обыском.
– Я выясню.
– Только про меня ничего не говори. А ты в полицию обращаться будешь?
– Не знаю пока. А тебе как лучше? – Он посмотрел на меня очень пристально, так что я даже заерзала.
Не дождавшись вразумительного ответа, он сказал, что сам разберется, без полиции. Я еле сдержала вздох облегчения.
– Давай, Кирилл, я домой позвоню, а ты пока ляжешь. А я буду на кресле спать.
– Зайди в другую комнату, там телефон еще один есть.
Я зашла, там тоже был полный кошмар, на полу валялись старые фотографии, газеты, женские вещи, но телефон, какой-то доисторический, стоял в углу в целости и сохранности. Я с сомнением подняла трубку, гудок был. Галка устроила мне грандиозный скандал, но я просто поставила ее перед фактом. Когда я вошла к Кириллу, он уже лег. Как видно, эти усилия его утомили, и он опять был бледным и выглядел очень плохо.
– Что там, в маминой комнате?
– Беспорядок, – вздохнула я.
– Ты не трогай там ничего, я сам потом.
– Как думаешь, отыскали они что-нибудь?
– Вряд ли, я в воскресенье генеральную уборку делал, нашел бы твою брошечку.
– Хозяйственный! – не удержалась я.
– Ну что смотришь, хочешь спросить, почему я в такой нищете живу и работы приличной найти не могу?
– Да что ты, это не мое дело! – фальшивым голосом произнесла я.
– Мать болела, три месяца назад умерла. А перед этим она почти год лежала, парализовало ее.
– Это ужасно! И ты один за ней ухаживал?
– А кто же еще, – он удивился, – я один сын, больше родственников нет. Это ее квартира, я как женился, в другом месте жил. Ее оставить нельзя было, я опять сюда переехал. На работу приличную не мог устроиться, там надо много работать, на часы все время не смотреть, а если постоянно домой рвешься – это какая работа.
