– Что мне делать? – прошептала я.
– Мы должны прочесть заклинание из Книги мертвых и вплести туда имя Амона. Так мы соединим его тело с ка, душой, ба, силой, и шуит, тенью. Имя – пятый элемент, который связывает остальные четыре воедино.
Взываем к вам, стражи небес и земли!
Золотая ладья начинает свой путь,
Увлекая в посмертие сына Египта.
Сам великий Амон-Ра даровал ему имя,
И его не сотрут даже реки времен.
Увенчайте цветами отважную душу,
Ибо та завершила свой труд на земле.
Пусть теперь отдыхает в покое и неге,
Чтобы в названный час пробудиться опять.
Проводите ее к возрожденному телу
И позвольте воскреснуть в сияние Ока.
Мы те, кто сохранит твое имя в забвении смерти.
Мы те, кто напишет его на резном саркофаге.
Мы те, кто высечет его на своем сердце.
Это имя АМОН – отныне и впредь.
Нераздельны с ним тело, душа, тень и сила.
Как восход, неизбежен миг будущей встречи.
Спи спокойно, Амон, под защитой небес.
Дочитав заклинание, Анубис повернул руки ладонями вверх, и поднявшийся песчаный вихрь образовал искусно вырезанную крышку. Она с глухим стуком опустилась на саркофаг, и я почувствовала, что вместе с телом Амона она запечатала и мое сердце.
На плечи обрушилась невыносимая тяжесть. Я поняла, что не могу вздохнуть, и дрожащими пальцами прикоснулась к деревянной маске. В следующую секунду края зрения заткались мраком, и я потеряла сознание.
* * *
Когда я пришла в себя, зной пирамид сменился благословенной прохладой. Меня по-прежнему окружали египетские сокровища, но что-то было не так. Я открыла глаза и поняла, что прижимаюсь щекой к белому кафельному полу.
Я рывком села – и тут же обернулась на тихий звук. В тенях, прислонившись к стене, стоял высокий красивый мужчина в деловом костюме. У его ног, навострив точеные уши, сидела собака – но не настоящая, а каменное изваяние.
– Анубис? – выдохнула я. Увидев египетского бога в ботинках и галстуке, я сперва решила, что у меня галлюцинации.
Он шагнул вперед.
– Оставляю тебя там, где ты впервые встретила Амона. Прощай, Лилиана.
Анубис подмигнул, и они со статуей собаки растаяли бесследно.
– Подождите! – закричала я, но в тенях уже никого не было.
Я поднялась на ноги, с раздражением отметив, что на мне все та же дизайнерская блуза, подвернутые брюки и итальянские кожаные сандалии. Расстегнутый рюкзак был прислонен к стене, а вокруг аккуратным полукругом лежали брошюры колледжей.
– Амон! – закричала я, бросаясь в секцию с готовящейся выставкой.
За полиэтиленовой занавеской обнаружилось знакомое медное зеркало, ящики с инструментами, экспонаты и опилки – но никаких следов босых ног, саркофагов или огромных коробок с надписью «Мумия неизвестного, Долина Царей». Амон исчез, как будто его никогда и не было.
Внезапно мое внимание привлек какой-то отблеск, и я в надежде бросилась к нему – только чтобы увидеть золотую статуэтку сокола. Гор Золотой. Я прижала пальцы к витрине, и по щекам покатились слезы. С минуту я простояла, отчаянно надеясь услышать знакомый голос или звук шагов – но все было тихо. Амон пропал.
Я судорожно вздохнула, вытерла щеки тыльной стороной ладони и, подхватив рюкзак, направилась к выходу. Я так погрузилась в собственные мысли, что чуть не подпрыгнула, когда на плечо мне опустилась чья-то рука.
– Мисс Янг? Вы в порядке?
Я попыталась улыбнуться – хотя не была уверена, что смогу сейчас изобразить на лице что-то, помимо жалкой гримасы.
– Привет, Тони, – ответила я. – Да, все хорошо. Просто выдался нелегкий день.
– Тогда надеюсь, что ваш вечер окажется лучше.
– И я надеюсь. Кстати, Тони…
Смотритель обернулся.
– Пожалуйста, зовите меня просто Лили.
Он одарил меня теплой улыбкой.
– Хорошо, мисс Лили.
Едва я перешагнула порог музея, как на меня обрушились кричащие краски, звуки и запахи Нью-Йорка. Они казались родными, но больше не вызывали радости.
Как могла я забыть бескрайние дюны до горизонта, оазисы посреди пустыни, древние пирамиды – и вернуться к прежней жизни? Неделя с Амоном изменила меня безвозвратно. А теперь в целом мире не осталось даже могилы, на которую я могла бы принести цветы.
Но все же я была рада, что Амон где-то существовал – и продолжит существовать, когда я умру. Его обещание присматривать за мной успокаивало. В глубине души я знала, что он пойдет на все, лишь бы сдержать данное слово.
Амон сказал, что связь может порождать долгое эхо. Вдруг нам удастся видеться во сне? Мое невольное преступление должно было быстро и резко разрушить наши узы – и все же мне казалось, что любимый где-то рядом.
Я закрыла глаза и подставила лицо солнцу, представив, что это Амон ласкает меня теплыми ладонями. Жар наполнил плечи, туловище – и наконец поселился уютным клубком в груди. Я улыбнулась, ощутив биение сердца. Однако затем в кармане блузы что-то шевельнулось, и я с изумлением вытащила скарабея Амона.
Это было не мое сердцебиение. Драгоценный камень пульсировал в собственном медленном ритме, согревая ладонь живым теплом. Какой бы невыносимой ни казалась разлука, это маленькое чудо наполнило меня надеждой.
Я улыбнулась, покрепче сжала скарабея и вскинула руку, ловя такси.
Эпилог. Весы правосудия
– Возложи его на чашу, – велела Маат.
– Зачем? – запротестовал стоящий перед ней юноша. – Этого никогда не требовалось!
– Что происходит? – поинтересовался Анубис, заходя в зал.
– Этот молодой человек должен возложить свое сердце на весы правосудия, – спокойно объяснила богиня.
Анубис запустил руку в волосы, явно испытывая облегчение от расставания с многослойной и весьма неудобной одеждой двадцать первого века.
– Но он же еще не мертв. Его суд отложен до тех пор, пока он не будет освобожден от служения Египту.
– Он был связан со смертным и убит смертным. Если смерть их союза окончательна, за ней должен последовать суд.
– Но его собственная смерть не окончательна!
– Неважно. Все должно быть в равновесии, – и богиня указала на стоящие перед ней золотые весы. – Его сердце до́лжно взвесить, чтобы проверить, были его поступки на земле достойными или нет.
– Были, – горячо заверил ее Анубис.
– Даже боги связаны законами космоса, – отрезала Маат.
– Хорошо, – фыркнул Анубис. – Давай скорее с этим покончим.
