– Если вы думаете, что я куплюсь на это дерьмо, то глубоко ошибаетесь, – процедила я. – Или, по-вашему, я наивная дурочка из Древнего Египта, которая верит каждому слову мужчин?
Амоз склонил голову и улыбнулся.
– За все века я не встречал ни одной женщины, которая безоговорочно верила бы мужчинам. Мой опыт, наоборот, подтверждает, что женщины более проницательны, и убедить их куда труднее.
– Видишь? – я наставила палец на Амоза. – Ты быстро становишься моим любимым братом. И чтобы не лишиться моей симпатии, немедленно расскажешь правду.
Амоз пожал плечами.
– Я доверяю суждению Астена. Он пробыл в этом мире дольше меня.
– Ну да, меньше чем на сутки!
Амоз повернулся к брату, чьи губы были сжаты в упрямую линию.
– Думаю, она имеет право знать.
Астен скрестил руки на груди и глубоко вздохнул.
– Она вскоре увидит все сама. Боюсь, преждевременный удар ее сломит.
– Я не слабая.
– Слабее, чем думаешь.
– Доктор Хассан, скажите им, что я в порядке!
Археолог наконец выступил из тени и взял меня за руку.
– Так, так. Все будет хорошо. Но сейчас мы зря теряем время. Не разумнее ли будет продолжить беседу после того, как мы найдем Амона?
Доктор знал, на какую мозоль давить. Если что-то и могло отвлечь меня от перепалки с братьями, так только тревога за судьбу Амона.
– Хорошо, – кивнула я. – Сперва его освободим. Но потом вы трое объяснитесь!
Я вскинула на плечо рюкзак, взяла доктора Хассана за руку и замерла, ожидая его указаний. Когда мы двинулись по коридору, я услышала за спиной шепот Амоза:
– О, она мне нравится!
– Мне тоже, – ответил Астен. Затем он продолжил уже громче: – Хотя она не слишком усердная жрица и отказывается падать к моим ногам, что сделала бы любая женщина в трезвом уме и памяти.
– Тогда она нравится мне даже больше, – хмыкнул Амоз и вдруг сказал: – Стойте.
– Что? – заволновалась я. – Ты что-то увидел?
– Ты ранена.
– Гм, да. Мной закусили демоны билоко.
– Билоко? – Амоз бросил недоуменный взгляд на брата и присел рядом с моей перебинтованной ногой. – Это я могу исцелить прямо сейчас, но с остальным придется подождать, пока мы трое не воссоединимся. И даже тогда…
– С каким еще «остальным»?
– Амоз, просто сделай что можешь, – перебил Астен.
– Хорошо, – кивнул лунный бог. – Лилия, возьми меня за руку, пожалуйста.
У него был очень приятный голос – глубокий и успокаивающий. Пожалуй, таким мог бы говорить добрый дядя-педиатр. Я взяла его за руку, и он накрыл ее свободной ладонью. По венам тут же заструилось тепло, а кожу Амоза озарили крохотные серебристые искры.
По руке распространилась теплая щекотка, которая быстро проникла в туловище и ноги. Покалывание в местах укуса начало стихать и наконец исчезло совсем, сменившись приятным пощипыванием – будто я только что вернулась с сеанса шиацу
[9]
.
Амоз открыл глаза.
– Ну вот. Теперь лучше?
– Потрясающе! Спасибо большое!
– Это меньшее, чем мы можем отблагодарить тебя за твои жертвы.
– Да, она немало потрудилась. – И Астен потащил меня прочь от брата, который, ничуть не обидевшись, с добродушной улыбкой потопал следом.
Петляя между зловещими булыжниками, я оглянулась на Амоза и задумалась, почему Астен не дает нам перекинуться и словом. Его маневр был совершенно очевиден – даже если бы я не считала себя знатоком человеческих душ.
Внезапно доктор Хассан, шедший первым, остановился и начал пристально вглядываться в пустоту. Затем он вытянул руки и пробежался пальцами по каким-то невидимым линиям, пока стена не издала тихий щелчок.
– Нашел! – объявил он с торжествующей улыбкой и потянул за рычаг, по-прежнему скрытый от моих глаз. Часть стены отъехала в сторону, и перед нами появился длинный коридор с лестницей в дальнем конце. – Вот и выход.
– Как вы это сделали? – изумилась я.
– О, – археолог кашлянул и описал замысловатый жест рукой. – Это трудно объяснить.
– У нас нет времени, доктор, – напомнил Астен. – Амон ждет.
– Конечно, конечно. После вас, дорогая.
Я осторожно ступила через невидимую дверь в туннель. Теперь единственным источником света было сияние, излучаемое кожей Амоза и Астена. С металлических крюков свешивались почерневшие цепи с кандалами. Я подняла голову и увидела впереди разрушенную каменную кладку, которая, надо понимать, некогда была арочным сводом. Ниши в стенах скрывали резные статуэтки египетских богов, чьи позы и выражения лиц были исполнены нестерпимого страдания.
– Что это за место? – спросила я, и мой надломившийся голос эхом заметался по туннелю.
– Полагаю, здесь собирались приспешники культа Сета, – прошептал доктор Хассан.
Лестница закончилась, выведя нас в просторный зал. Дальнюю стену украшала огромная статуя бога с лошадиной головой. В трещинах на каменном полу поблескивало что-то жидкое и липкое.
– Это… кровь? – спросила я неуверенно.
Доктор Хассан приобнял меня за плечи и быстро повел через зал.
– Лучше об этом не задумываться, – сказал он, дойдя до противоположной двери. – Но я почти уверен, что жертвоприношения богу хаоса совершались здесь.
Мы вскарабкались еще по одной лестнице и оказались перед рядом дверей и туннелей.
– И куда теперь?
– Следуйте за мной, – ответил археолог.
Ни Астен, ни Амоз не возражали, чтобы Осаар возглавлял процессию, – и я мысленно добавила этот факт к длинному списку странностей в отношениях принцев и их визиря. Больше я не задала ни одного вопроса – хотя на языке, как обычно, их крутились тысячи. Между Астеном и доктором Хассаном явно происходило что-то странное, и от моих глаз не укрылось, что Амоз, пробужденный позже всех, тоже озадачен их поведением. Какие бы секреты ни скрывали эти двое, они сводили меня с ума.
Когда доктор Хассан отыскал нужную дверь, его лицо озарилось такой радостью, будто он обнаружил как минимум Атлантиду. Наконец мы миновали последний пролет, и он провозгласил:
– Мы свободны.
Лестница окончилась тяжелой дубовой дверью, запертой снаружи. Мы вчетвером толкали и тянули ее как могли, но она даже не шелохнулась.
– Великий визирь, если вы позаботитесь о даме Амона, я попробую справиться сам, – сказал Амоз.
