Девочка-девочка к тому времени поспешила скрыться – от греха подальше.
Душу Красной Шапочки наполняли гнев и обида.
«Что делать? Дальше плакать или попросить у родной бабушки, так вовремя приехавшей на съемки в деревню, приворотного зелья, подлить Волку, и пусть он мучается?» – задумалась Красная Шапочка.
– Молоком пахнет. Вкусно, – сонно высунулась откуда-то Девочка-девочка. – Хватит дурью маяться. Пора выздоравливать, гнать прочь хандру и опять становиться самой обаятельной и привлекательной. А Волк никуда от нас не денется, уж поверьте.
– Есть в этом предложении здравый народный смысл, – неожиданно согласился Разумей Занудович, осторожно выглядывая из колодца. – Завтракать необходимо.
С улицы перед домом Сказительницы послышался звук подъезжающего автомобиля.
– Есть хозяева в доме?
На пороге кухни появился высокий и суровый Михаил Комов, медвежьи уши которого торчали с обеих сторон красной бейсболки. За ним протиснулась тетка Выдра, домоправительница Михаила, распоряжавшаяся в его лесном трехэтажном особняке. Что Михаил Комов, что тетка Выдра были одеты в помятые льняные костюмы брюки-пиджак-футболка, чуть ли не домотканые.
– Оля! – проревел Михаил. – Лев Львович просит тебя приехать в деревенский клуб. У них там какая-то запара, совещание и сборы в Москву, нужно появиться. Мы за тобой.
– А где твои сиделки? – фыркнула плоским носом с небольшими усиками тетка Выдра.
Гибкая и коротконогая, она обнюхала плиту, сковородку с четырьмя оладушками и клубничное варенье в кастрюльке.
– Они, то есть Сказительница и бабушка, тоже в клубе, – растерянно объяснила Красная Шапочка и спустила ноги с кровати. – Мне даже надеть нечего. – И она стала нащупывать на полу тапочки, но ей попались красные туфли на высоких каблуках.
Встав, Красная Шапочка одернула ночнушку.
– «Надеть нечего» – самая распространенная женская фраза, – проворчал Михаил. – Езжай как есть.
– Все не так, – стала объяснять Красная Шапочка. – Я ведь, когда приехала сюда, в деревню, привезла с собой два чемодана, таких темно-розовых. – Взгляд Медведя начал свирепеть, и девушка заторопилась. – Так вот, в чемоданах была моя одежда. Но мостик через ручей, вернее не мостик, а бревно сломалось, и мы с Волком упали в воду. А Волк не умеет плавать…
Взгляд Михаила Комова не потеплел.
– В общем, уплыли оба мои дорогие, я бы даже сказала, дорогущие чемоданчики с одеждой. А ведь я целый год подрабатывала на покупки – писала глупые статьи для глянцевого журнала. У матушки два платья стыри… попросила, – объяснила Оленька самое важное, на ее взгляд.
– Я сейчас не то зарыдаю, не то завою, – со вздохом прошипела Выдра, рассматривая себя в зеркале на стене, трогая короткую прическу и прижатые к голове велюровые ушки. – Ты, Красная Шапочка, прямо вот так и иди, симпатичное платьице.
– Это ночнушка, – обиделась Оленька.
– Короче, я в ваших бабских нарядах мало понимаю, – проревел Михаил. – По мне хоть в мешке из-под картошки иди, но если хочешь доехать до своих киношников, то через пять минут ждем тебя в машине. Мы с утра уже туда Людмилу отвезли, и она, в отличие от тебя, поехала молча. Пойдем, тетка Выдра, а то я разозлюсь.
«Так это же повод увидеть Волка!» – обрадовалась Оленька. И тут же пришелся кстати звонок по смартфону. Красная Шапочка с удовольствием увидела на экране подружку Эльвиру Плотву.
– Я приехала в твою глухомань! – радостно заявила Эльвира. – Привезла пирожки с капустой, мясом, рисом с яйцами, печенкой и…
– Точно, пора ехать! – снова взревел Михаил. – Быстрее, а то сожру обеих.
Громко топая, Михаил вышел из дома, а тетка Выдра быстренько переложила тонкими когтистыми пальчиками оладушки в найденный на кухонном столе пакет и туда же вылила клубничное варенье.
– Ты давай поспешай, – суетилась тетка Выдра, завязывая пакет. – Наш благодетель Михаил шутить не любит.
Глава вторая
Глядя в бревенчатую стену, деревенского клуба культуры, Волк по-своему переживал вчерашний случай.
Авария вышла какая-то несолидная, по большому счету никто не пострадал. Машина, въехав на поле со сжатой пшеницей, резко затормозила и перевернулась на крышу.
Красная Шапочка, за которой он бежал, оказалась на заднем сиденье с завязанным тряпкой ртом и связанными руками. Конечно же, из приоткрытого окна автомобиля Волк первой вытащил Оленьку. При ее идеальной стройности это было несложно, и он осторожно переложил девушку на скошенную пшеницу, стараясь не уколоть ее об острую стерню.
Неся девушку в деревенский дом Сказительницы, Волк чувствовал себя самым счастливым существом на свете. Беззащитная, притихшая после аварии, ненакрашенная, она казалась такой любимой и родной. Он чувствовал единение с девушкой…
Но на пороге дома их поджидали бабушка Мария Ивановна и Сказительница.
– Девочка наша, да что же у нее руки до сих пор связанные? – громко запричитали они.
Уложив Красную Шапочку в кровать, Волк тут же ретировался. Он вернулся в деревенский клуб культуры, улегся в кровать и уткнулся носом в бревенчатую стену. Ему нестерпимо хотелось видеть Ольгу, но он боялся, что не совладает со своими чувствами и будет настаивать на любовных отношениях, а девушке нужен покой.
Так и лежал Волк, стараясь не выть, до самого утра. На вопросы забегавших в комнату членов съемочной команды не отвечал. Он думал. Прежде всего, о том, что случится дальше. Можно кинуться в омут страсти с головой, но не лучше ли подождать, дать себе и ей время. Да, их тянет друг к другу, отрицать это бессмысленно и глупо. Но и то, что они слишком разные, чтобы быть вместе, – тоже факт.
Правильно говорят: постель – не повод для знакомства. Так, может, и не стоит сближаться с Оленькой? Может, лучше держаться на расстоянии, пока у него совсем не сорвало сероухую голову?.. Как там любила повторять бабушка: держись подальше от глухих лесов и от наивных девочек в красных шапочках – от них, поверь, все неприятности. Серов-Залесский верил. Но все же что-то ныло и болело там, в области сердца.
* * *
– Нужно срочно возвращаться в Москву! – категорично заявил Лев Львович при появлении Красной Шапочки, вышедшей из джипа Михаила Комова. – Итак, начнем наше совещание.
Вся съемочная группа и половина населения деревни сидели перед деревенским клубом за пластиковыми столиками, кто пил чай, а кто потягивал пивко, и на всех столиках стояли блюда с пирожками.
Бабушка Оленьки, Мария Ивановна, Сказительница и ее подруга, местная пятидесятилетняя красотка Нина, разместились за отдельным столиком. Рядом с ними громко переговаривались местные девицы: продавщица сельского магазина Соня, сильно смахивающая на хрюшку, Крольчиха Зоя лет тридцати и Машенька страусиной внешности.
