– Расступись, – скомандовала Алина, – все вон! Быстро!
Ведунью не то чтобы боялись, просто глубоко уважали. Если бы сейчас она приказала вспороть себе вены, каждый бы сделал это, не задумываясь ни на секунду. Пластуны быстро расступились, отходя от распластавшегося на земле тела своего предводителя.
Ведунья поставила сумку, и, прикрыв глаза, наложила руки на грудь погибшего.
– Не уберегли…, – шептал старик, не обращая внимание на суету вокруг, – меня, старого дурня спас…, – с носа деда капали слезы.
– Подбери нюни, дед, – гаркнула Алина, – в нём ещё тлеет жизнь, – ведунья открыла свою сумку и стала что-то там искать, – я сказала все вон! Кто, что не понял?
Воины чуть ли не бегом покинули помещение.
– Дед, и ты иди, – зыркнула Алина на Хисия, – нечего тебе тут делать.
– Ухожу, Алинушка, – проговорил старик, хлюпая носом, – ежели чего нужно, ты только скажи… Спаси его, возьми мою жизнь, но спаси его, – растирал Хисий слезы по морщинистым щекам.
– Своей обойдусь. Уйди! – цыкнула ведунья на старика, вытаскивая из сумки нужные настойки. Вылив их на волосатое тело Алекса, начала втирать, нараспев повторяя какие-то слова. Через некоторое время, скинув с себя сарафан и нижнюю рубашку, распустив волосы, ведунья легла рядом с Алексом и, водя раскрытой ладонью над его животом, головой, продолжала что-то нараспев говорить. Она прижималось голым телом к холодному телу Алекса, стараясь согреть его своим теплом.
Почуяв в мёртвом теле искру жизни, Алина решилась на этот ритуал передачи жизненных сил сразу и не колеблясь. Этот ритуал женщина никогда раньше не делала и знала о нём только по рассказам своей бабки. Она знала, что может отдать всю себя и не вытянуть Алекса с дороги в звёздный мир, и тогда тут будут лежать два трупа и уже никто им не поможет.
Жизнь из неё уходила маленькой струйкой, она чувствовал это всем своим существом, которое пыталось восстать против добровольной смерти. Но усилием воли ведунья отбрасывала страхи и читала и читала заклинание, отдаваясь действу вся без остатка и оглядки.
А потом она услышала лёгкий, едва различимый удар сердца Алекса.
– Возвращайся мой хороший, возвращайся домой, – шептала она, понимая, что всё у неё получилось. И от осознания этого её переполняла тихая радость. Нависнув над пациентом, ведунья впилась в его рот и выдохнула в него, казалось саму жизнь. Упала без сил на грудь Алекса. Медленно сползла. Прислушалась. Дышит, и сердечко бьётся.
С трудом повернувшись она одними губами прошептала:
– Хисий…
Но её услышали, потому что слушали.
Её и Алекса перенесли в избу Алины. Позвали девок-помощниц ведуньи, которые занялись врачеванием и ведуньи, и владыки.
Порошки и снадобья подняли Алину на ноги за пол дня, а вот Алекс так и лежал труп-трупом. Сердце его билось устойчиво, дыхание было ровным и глубоким. Казалось, он просто спал. Но прошёл день и ночь, а он всё спал и спал.
И вот теперь, стоя около избы и глядя как бодро и споро Алекс колет дрова, Алина анализировала свой план, как и Алексу помочь всё вспомнить, и в клан привести его потомка.
«Девок предупредила. Порошки они принимали по моей росписи. Что ж, физически ты восстановился, а жизненных силёнок мы тебе сегодня подбросим. Смотришь, ты и вспомнишь всё, и перестанешь нести всякую околесицу»
– Эй, дровокол! —окликнула она Алекса. – Бросай давай. Темнеет уже!
Парень выпрямился и осмотрелся. Хмыкнул на огромною кучу колотых чурок.
– Не заметил, как стемнело, – улыбнулся он подошедшей Алине. Взял из её рук ковш с квасом и с удовольствием выпил, – знаешь, что мужику нужно!
– А то! – хитро улыбнулась женщина. – Пойдём полью, обмоешься.
Глава 5
Ластанар. Деревня Зимницы. Алекс
– Эй, дровокол! – раздался сзади женский голос, – бросай давай. Темнеет уже!
Я выпрямился и осмотрелся. Круто я поработал. Огромная куча колотых дров тому свидетельство. А ведь полегчало!
– Увлёкся, – улыбнулся я подошедшей Алине. Взял из её рук ковш с квасом и с удовольствием выпил. – Знаешь, что мужику нужно!
– А то! – хитро улыбнулась женщина, – пойдём полью, обмоешься.
Около бочки с дождевой водой, стоявшей у угла избы, висели полотенце и большой ковш. Алина поливала мне спину чуть тепловатой от солнца водой, а я с удовольствием отфыркивался, смывая с себя вместе с потом и пылью, душевную грязь.
– Пошли в избу, ужинать пора, – женщина протянула мне махровое полотенце.
– Ты иди, я через минуту буду, – вытираясь, проговорил я.
– Удобства в конце огорода, – усмехнулась Алина, по-детски брызнув на меня из бочки водой.
Когда я вошёл в избу, ужин был уже на столе. Не королевский, но вполне аппетитно пахнущий.
– Садись, я сейчас, – из-за печи крикнула женщина. Я уселся за стол. Половина каравая, с золотистой корочкой, отварные клубни, похожие на картошку, только корявые, куриные яйца, лук, тарелка с квашеной капустой. Все было свежим и пахло одурманивающее. Передо мной на льняной расшитой салфетке лежали ложка, нож и стояла тарелка.
– Вот и мясо подоспело, – Алина поставила на стол кастрюлю с тушёным мясом.
– А ты что, не будешь? – спросил я, не увидев на столе столовых приборов.
– Я потом, кушай.
– Не-е, так не пойдёт, – возмутился я, – садись давай.
– Я позже, – виновато улыбнулась Алина.
– Что за глупости? Садись, говорю.
– Хорошо, – женщина принесла ещё тарелку и ложку. Наложила мне несколько кусков мяса. – Кушай.
– Приятного аппетита, – проговорил я, принимаясь за еду. – Вкуснятина!
Некоторое время ели молча.
– А где твоя дочь? – спросил я, когда утолил первый голод.
– Попросилась переночевать к бабушке. Ещё мясо будешь?
– Не-е, хватит. А то лопну! – улыбнулся я.
– Тебе нужны силы. Не лопнешь. Давай ещё кусочек?
– Ну… ладно, давай, – согласился я. Было действительно вкусно.
– Так ты, значит, местная ведунья? – спросил я, обгладывая косточку.
– Да какая там ведунья, – отмахнулась женщина, – так, помогаю людям в меру своих сил.
– Ой ли! – покачал я головой.
– А ты сам из городских? – перевела Алина разговор на меня.
– Не-е. Предки в деревне жили. Это потом учиться поехал в город, да так и привык.
– Да? – немного удивилась женщина, – а в лес как жить попал?
– В лес? Ты чо, я леса боюсь, – удивился я, – я в лес только на экскурсии хожу.
