И тут что-то случилось с Юриными глазами. Изображение не то чтобы раздвоилось, нет: а будто бы он каждым глазом видел разное. Одним: только что на его глазах случившуюся страшную и непонятную мгновенную смерть человека, а другим — нечто вроде огромной голубоватой промокашки, лежащей на земле, на которой в центре стоял жирный красный крест, а на некотором отдалении от него — три призрачные размытые фигурки непонятно кого, каких-то абстрактных существ; промокашка же вокруг креста пропиталась чем-то тёмным, и это тёмное быстро ползло в разные стороны, как будто огромная амёба распускала свои жадные щупальца-ложноручки. И Юра видел, как эти щупальца подкрадываются к застывшим фигуркам…
Сделав над собой усилие, он сакцентировал внимание на другом изображении.
— Всем стоять! — крикнул он. — Настя, два шага назад! Назаренко, налево, теперь пошёл… стой! Хват, брось ящик, направо, шаг вперёд, теперь налево — и бегом, бегом! Настя, в машину! Саша, в машину! Дядя Петя, стой — и стой, где стоишь, сейчас подъедем! Настя, задний ход — двадцать метров… нет, ещё пять. Круто направо, подъезжай к дяде Пете… давай, давай… теперь на дорогу…
Похоже было, что «амёба» не любила сухие участки. Она вытянулась по впадинке, но за пределы её не совалась. И тем более на дорогу.
— Притормози, — сказал Юра.
Машина стала.
Юра развернул турель и, сжав зубы, всадил в низинку десяток гранат из «пламени»; взлетела комьями земля, и несколько осколков опасно колупнули бронестекло, оставив оспинки. Юра высунулся снова: оседала пыль, отплывал дым, «амёба» подбирала щупальца, скручивая их в тугие спирали. Внимательно оглядевшись по сторонам, Юра спустился в салон.
И наткнулся на взгляды. Даже сквозь непроницаемые очки он чувствовал… что-то. Вопрос? Упрёк? Конечно, упрёк. Командир теряет людей, не кто другой. И все претензии к нему, и вся ответственность его…
— Ребята, — сказал Юра. — Поминки — когда вернёмся. Продолжаем маршрут. Саша, сходи воткни красную вешку.
Назаренко кивнул и стал неловко выбираться из машины. Ему жутко не хотелось выбираться.
— Я тебя прикрою, — сказал Юра.
Тот махнул рукой: мол, я и не сомневался, командир…
Когда поехали дальше, когда миновали и десятый обследованный лючок, и одиннадцатый необследованный (но это уже не имело значения, потому что понятно было, где обрыв, хотя и непонятно, что теперь с этим делать), Юра не выдержал и спросил:
— Настя, ты что-нибудь слышала о таких вещах?
— Нет, — сказала Настя. — Мучительно пытаюсь сообразить, что оно мне напомнило. И не могу.
— Но что-то напомнило?
— Наверное. Точно не скажу.
— Ладно. Езжай аккуратно.
— Стараюсь, командир.
— Стоп, — сказал Назаренко.
— Что?
— Массовое движение слева.
— Не вижу… Вижу. Ой, бля… Настя! — закричал Юра. — Гони! Выжми всё.
Если бы слева была степь, то можно было бы сказать: шла степь. Но слева была болотистая пустошь, причём не сказать чтобы обширная: с полкилометра до леса. Однако же — пустошь шла. Невозможно было рассмотреть каждую движущуюся тварь в этом потоке…
Юра как мог быстро сменил барабан в гранатомёте: вместо обычных осколочных гранат зарядил ленту химических, с перцовой вытяжкой. И, целясь вперёд и немного влево, стал бить короткими — по два-три выстрела — очередями, создавая как бы барьер между дорогой и лавиной каких-то мелких и, может быть, совершенно безопасных существ.
И да, там, где легли и лопнули гранаты, и всё заволокло чуть более жёлтым, чем всё окружающее, дымом, — там образовалась этакая волна, давка мелких зверьков, когда передние тормозят и пятятся, а задние забираются на них сверху и тоже тормозят, нюхнув табачку, а на них громоздятся уже третьи и четвёртые, которых подпихивают сзади… Юре они показались похожими на ящериц с ненормально огромными головами — вроде бы голые, вроде бы с выпирающими хребтами… и кривые игольчатые зубы, как у глубоководных рыб…
Местами они всё-таки прорывались на дорогу, и тогда по ним проходились тяжёлые ребристые колёса «Тигра». Слышен был хруст и множественный вопль.
Но среди этой волны мелких — впрочем, таких ли мелких? со среднюю дворнягу размером, — ящериц попадались и твари покрупнее: сущие крокодилы и носороги, хотя и другого облика. Саблезубые кабаны, но почему-то в чешуе (новая, блин, мутация? только этого не хватало для полноты всеобщего счастья), собаки, похожие на огромных приплюснутых бультерьеров с удлинёнными мордами и не закрывающимися из-за обилия зубов пастями, какие-то безголовые многоножки размером с телёнка… Их тоже давила химия, они тормозили юзом и из-за дикой перечной рези схватывались между собой, Юра даже через наушники слышал рёв и вопль…
Наконец и это осталось позади, и с минуту было тихо. Потом Назаренко сказал загробным голосом:
— Справа на час…
Юра посмотрел и ничего не увидел.
— Что там?
— У-эф…
— Сколько?
— Плотная группа… и дальше в том же направлении — ещё одна…
— На тепловизоре?
— Фон.
— Понятно…
Две группы зомби. По непонятным причинам (а что в Зоне понятное?) зомби интенсивно поглощают ультрафиолет, поэтому УФ-сенсорами засекаются как чёрные кляксы даже тогда, когда одеты в камуфляж и сливаются с пейзажем, или когда их скрывают неплотные кусты или высокая трава (тем более что и трава, и листва в Зоне ультрафиолет поглощают едва-едва в отличие от нормальной травы и листвы), или…
Ага, вот теперь Юра их увидел просто в бинокль.
— Настя, притормози, но будь готова по газам…
— Есть, командир.
Метров триста до них… нет, чуть поменьше. Семь или восемь человек, отличный бундесовский камуфляж, вооружены. Блин, откуда здесь бундес? Реальные, псевдо? Можно их, конечно, запросто выкосить из «Корда», но нет ни малейшего желания палить по людям, хоть и бывшим, — и даже по ходячим манекенам как-то ломает… Но уж слишком близко они от дороги, из подствольника вполне достают. А что у них на уме, не знает никто.
— Проявляются на тепловизоре… — начал Саша. — Лазер! — заорал он истошно.
— Настя, вперёд! Выжми всё!
Зомби, долго стоящие неподвижно, довольно быстро остывают и на тепловизоре не видны; но как только они начинают двигаться, температура тел быстро повышается и может доходить до сорока трёх — сорока пяти градусов. Лазерное же излучение означало одно: кто-то из них врубил прицел или дальномер — скорее всего целится из «панцерфауста»…
На ходу развернув турель, Юра дал первую очередь почти наугад, поскольку на таком разгоне прицелиться невозможно.
— Выстрел! — крикнул Саша.
