— Вижу… — голос Насти.
Машина вильнула.
— Мимо, — подвёл итог Юра.
Граната разминулась с машиной на несколько метров; если бы стояли, то получили бы точно в лобешник. Ну, нет…
Тяжёлый «Тигр», набрав скорость, нёсся почти ровно. Юра поймал в прицел группу, дал очередь патронов на двадцать. Там всё полетело в разные стороны. Для верности он ещё раз провёл стволом, чуть ниже.
— Выстрел! — сказал Саша.
Это уже подключалась вторая группа.
— Хрен, — сказал Юра.
Граната, пущенная сквозь кустарник, взорвалась, не долетев. Но и сам он сейчас стрелявших не видел.
— Дай направление!
— Два часа… без четверти…
Юра полоснул наугад, добивая первую половину ленты. Нет чтобы ИК-прицел сделать… или хотя бы второй экран тепловизора сюда вывести…
— Лазер… с двух точек…
— Блин… Настя, стоп. Саша, точную дистанцию!
— Двести тридцать метров… двести шестьдесят…
Юра дождался, когда машина, клюнув носом, остановится — и широким веером провёл по кустам — так примерно на уровне груди, — туда и обратно, пока не кончилась лента. Молоденькие деревца повалились — надо полагать, что те, кто прятался за ними, тоже.
— Ага…
Юра взялся за гранатомёт. Двести тридцать… ну, ладно.
Пять выстрелов.
Двести сорок…
Пять выстрелов.
— Корректируй, Саша! Азимут?
— Продолжай, командир! Прямо в цель!
Двести шестьдесят… Пять выстрелов.
— Остался там кто?
— Сейчас… Непонятно…
— Тогда поехали. Настя, жми!
И всё же, когда они уже удалились на полкилометра, кто-то вслед пощупал их лазерным дальномером. Но выстрела не последовало.
Так же их щупали лазерами с разных точек при подъезде к КПП. Саша высунулся из люка по пояс и поднял вверх руки — ну, не то чтобы сдаёмся, но люди мы мирные и здравомыслящие. Видно было, что на проволоке заграждения висят где-то собаки и вроде бы обезьяны, а где-то и кучи тряпья… Множество воронок, всё в пыли.
— Кто такие? — рявкнули с вышки через такой мегафон, что машина подпрыгнула.
— Настя, — спросил Юра, — у нас есть чем ответить?
— Есть, — сказала Настя, — сейчас врублю… Говори, командир.
— ЧОП «Волкодав», лагерь «Ромашка», — сказал Юра в микрофон, и звук из-под капота вырвался что надо — вау, какие басы…
— Сколько вас?
— Трое.
— Что у вас там случилось?
— Ничего, все живы. Связи нет. Приехали доложиться и получить инструкции.
— Давайте медленно и без фокусов…
Створка ворот, подёргиваясь, отъехала. Только сейчас Саша рассмотрел, насколько она с этой стороны побита и помята.
20
«…действием неустановленной аномалии. Свидетели происшествия: курсант Ю. Шихметов, курсант А. Малая, курсант А. Назаренко, гражданский специалист П. Хват. Составлено 2 декабря…»
— Как второго? — спросил Юра.
— А какого? — не понял Светличный; он выглядел так, будто не спал уже неделю и не брился четыре дня.
Юра для проверки посмотрел на свои часы. В окошечках календаря была ожидаемая дата: 30 и «ноя». Он показал часы Светличному.
— Ёш, — сказал Светличный. — Тогда понятно, почему вся электроника слилась. Дядя Петя, слышишь?
— Что? — как бы проснулся дядя Петя.
— Помнишь семнадцатый год?
— А что там помнить надо?
— Когда часы разошлись.
— Помню. Долго возиться пришлось.
— Вот. Но тогда — на два часа, а сейчас — на двое суток.
— Возиться всё одно столько же.
— Ну, как знаешь… Ладно, Юра. Хорошо, что хоть вы целыми добрались. Значит, говоришь, немцы? — вернулся он к началу разговора, отложив не подписанный ещё акт.
— Камуфляж определённо немецкий, у меня комплект точно такой есть — для рыбалки. И стреляли, думаю, из «панцерфауста-3» — потому что перед выстрелом мы работу дальномера засекли. А больше я РПГ с лазерным дальномером не знаю. И, главное, точно пальнули метров с трёхсот — вон, спасибо Насте, вывернулись…
— Ясно, ясно… Но пока никакой информации о пропавших немцах не поступало, мы запрос отправили. Да и нет тут немцев уже давно — года три или четыре, точно не помню.
— После скандала с «Сименсом», — сказал дядя Петя. — Не сразу, но очень скоро.
— Угу, угу, угу, — как игрушечная сова, закивал головой Светличный. — Точно.
— А через год вообще всех иностранцев попёрли, — сказал дядя Петя. — Чтобы воровать не мешали.
— Ну да, — сказал Светличный. — А то будто только наши воровали.
— Не сравнить, — сказал дядя Петя.
— Ладно тебе. Ты слухами питаешься, а я в реале это видел. Они тут себя как в колонии вели. Или на оккупированной территории. Потому и огребли.
— Ой, да ладно, — дядя Петя махнул рукой. — Много я этих сказок слышал…
— В свободное время поговорим, — сказал Светличный. — Сейчас не до завалинки с семечками. В общем, получается, ребята, что? Нужно вам в лагерь новое оборудование забросить. И, может быть, не только в ваш лагерь. Юра, ещё в два места завернёте?
— По пути?
— Нет, не совсем. Одно недалеко, крюк километров в десять по чистой дороге, а второе, к сожалению, — только через Киров…
— Это плохо? — спросил Юра.
На него все посмотрели как на идиота.
— Да, — сказал он. — Ничего не знаю. Первый раз слышу. Мама, я урод? Или что?
— Ничего, — сказал Светличный. — Всё бывает. Видишь ли, из Кирова часть жителей отказалась эвакуироваться.
— И?..
— И они там живут вот уже пятнадцать лет.
— Ни хера ж… прошу прощения у дам и начальников… Мутанты, что ли, какие? Зомби?
— Нет. Просто люди. Партизанская республика Киров. Про неё как-то не принято распространяться… хотя вроде бы все всё знают…
— Так, начинаю понимать. И на чём поднимаются эти партизаны? Кого крышуют?
— Вот учитесь, — сказал Светличный. — Сразу виден профи. А то: за свободу! против произвола! Крышуют они огуречные фермы, но мы думаем, что не только их.
— Что? Какие фермы?
— Кхм. Вас на занятиях что, в вакууме держали? Про «кировские огурчики» ничего не слышал?
— Зачем ты тогда в Отрыв ездил? — спросил Назаренко.
