И тут же пожалела о своих словах. Прозвучало так, будто я мечтала об этом свидании. А ведь это не так. Меня подставили, обманули.
Я ожидала, что Ирма вновь попытается съязвить, но она молчала и выглядела как-то растерянно. Тетушка Адель заметила это раньше меня и сделала свои выводы.
— Не беспокойся, — ласково сказала она. — Уверена, у тебя скоро тоже будет много поклонников.
— Не нужны они мне! Никто не нужен!
Ирма всхлипнула и выбежала из комнаты, заставив нас недоуменно переглянуться.
Шефнер прибыл в десять, когда я уже успела задремать прямо в кресле в гостиной. Впрочем, услышав шум подъезжающего автомобиля, тут же проснулась и даже успела придать себе скучающий и холодный вид.
— Прекрасно выглядите, — рассеянно сказал мужчина, едва взглянув на меня и думая о чем-то своем.
И стоило так стараться произвести впечатление? Даже туфли новые надеть. Чувствовала себя глупо. Может, я все надумала, и это вовсе не свидание? Ну или свидание в каком-то другом смысле. Как встреча с кем-то. А может, это какой-то шифр или кодовое слово… Ох, что-то я совсем запуталась.
Мы сели в автомобиль, и я тут же сунула нос в корзину, поставленную на заднее сиденье, — из нее очень вкусно пахло, особенно для меня, так и не успевшей позавтракать.
— Не трогайте! — строго сказал Шефнер, в этот раз сам севший за руль. — Это для пикника.
— Я только посмотреть, — ответила с достоинством, чинно сложив руки на коленях.
Минут через десять менталист, постоянно морщивший нос и косящий глазом в сторону корзины, не выдержал.
— Хорошо! Можете взять яблоко. И мне передайте пирожок.
— А чего это мне яблоко, а вам пирожок? — возмутилась. Заглянула в корзину и присвистнула: — И вам ли скупиться на пирожки, господин Шефнер?! Здесь же на неделю хватит!
— Я забочусь, чтобы вас не укачало в дороге. Ваш дедушка как-то говорил мне, что вы плохо переносите тряску, особенно на полный желудок.
Прислонившись щекой к нагретому стеклу машины, я закрыла глаза.
— Мне однажды стало плохо, когда мы поехали с ним за город, — ответила неожиданно севшим голосом. Воспоминания о деде и обо всем, что с ним связано, были все еще болезненными. — Почему вы говорили с дедом обо мне?
— Мастер Вернер любил похвастаться успехами своей внучки. Но иногда рассказывал про вас и что-то забавное или милое.
— То событие совсем не было милым, — проворчала, пряча смущение. — В тот день я объелась пирожными и конфетами в честь дня рождения. С тех пор и не люблю сладкое.
— М-м-м…
— Но ваши гостинцы меня всегда радуют, господин Шефнер, — поспешно сказала я.
— Джиса, судя по всему, они радуют гораздо больше, — вздохнул менталист. — А цветы вам нравятся?
— Не очень.
— Украшения?
— Неуместно. Их дарят… при более серьезных отношениях.
— Точно. Прошу прощения, — Шефнер задумался всерьез. — Книги и артефакты?
— Неплохо, но с первым у вас большой шанс не угадать, а со вторым… ну хорошо, очки я у вас взяла, не удержалась. Но артефакты — это слишком дорого, чтобы я могла позволить себе так легко их принимать. Лучше если вы мне покажете все, что у вас есть, и если мне что понравится, то я их, с вашего разрешения, скопирую.
— Как хитро! — весело восхитился менталист. — Но полный доступ к семейным раритетам Шефнеров получит лишь моя супруга. Взять сыр и сбежать так просто не удастся.
Я рассмеялась.
— Вы забыли о Петере. Что мне стоит попросить его об услуге?
— Но тогда я обижусь и оскорблюсь. Вы же не поступите со мной так жестоко?
Разговаривать и шутить с Шефнером вот так, ни о чем, было приятно. И я постепенно начала расслабляться. К сожалению, лишь на время.
Занятая шутливыми препирательствами, я не следила за дорогой, поэтому поздно поняла, что мы покинули городскую черту. А ведь точно, Шефнер говорил, что хотел бы выехать за город! Я же совершенно забыла об этом, настроившись на парк, где бы мы чинно и прилично провели время среди других таких же парочек… Но Шефнера это конечно же не устраивало. Он не любил быть на публике, предпочитая держаться в тени. К тому же в связи с последними событиями глава СБ привлек внимание журналистов, а значит, посещать людные места было для него проблематично.
Вот только мысль, что мы останемся с ним наедине, далеко от других людей, меня пугала.
Я выросла среди мужчин и никогда их не опасалась, не ждала угрозы. То похищение навсегда изменило меня, заставило осознать, насколько я слаба и беспомощна. Можно быть сколь угодно талантливой и умной, но почти любой мужчина, которого я встречала на своем пути, был физически сильнее меня. За внешним дружелюбием могла скрываться злость, за заботой — корысть, а за восхищением — вожделение. Я привыкла считать себя равной мужчинам во всем, но в любой момент могла оказаться их жертвой.
— Что-то случилось? — спросил маг, заметив, что я притихла.
— Нет, все в порядке, — ответила, сложив губы в улыбку. — Куда мы едем?
— На Альдерийское озеро. Родители часто туда ездили с нами, когда мы с братом были совсем детьми. Хорошее место, красивое и тихое.
То есть кричи не кричи — никто не услышит.
— Далеко еще?
— Несколько минут. Почему мне представляется, что вы сейчас собираетесь оглушить меня и сбежать? И не говорите, что мне это кажется.
— Это… наверное, не слишком прилично, что мы с вами будем наедине.
Шефнер поморщился.
— И не надейтесь. Охрана все же есть. Правда, в достаточном отдалении, чтобы нам не мешать и не мозолить глаза. Но не думаю, что вас волнуют именно приличия.
Поколебавшись, я призналась:
— В последнее время у меня проблемы с доверием. Простите. Это не относится лично к вам.
— Я понимаю, — мягко ответил Шефнер. — Если вам совсем не по себе, мы можем повернуть обратно. Посидим где-нибудь в кафе.
— Не надо! Я справлюсь. Просто…
— Ваш покорный слуга будет предельно учтив и ненавязчив. Если у вас есть зонтик, можете им огреть меня, если вам покажется, что я невыносим.
Кажется, у Шефнера какая-то дурная страсть к наказаниям. В прошлый раз была линейка, теперь зонтик.
— У меня нет зонтика, и я бы до такого не опустилась, — сказала с достоинством.
Когда маг открыл передо мной дверь автомобиля и помог выйти, я замерла от восхищения. Синяя озерная гладь, желтый песок у кромки воды, зелень травы, прозрачная голубизна неба… Все было таким нереально ярким! И дышалось здесь совсем по-другому, нежели в городе.
— Вот видите, вы улыбаетесь. Я так скучал по вашей улыбке, — тихо сказал Шефнер.
