Злить его оказалось необыкновенно приятно, хотя я и знала, что в любой момент уже менталист может повернуть свой острый язык против меня. Но отчего-то он сегодня сдерживался, даже не пытаясь читать мне нотации. Да и я говорила с Шефнером совершенно свободно. Будто и не было последних недель. Его поступка. Моего страха.
Когда Петер увидел, с кем я пришла, мне показалось, что он закроет перед носом дверь, но все же неохотно пустил нас в квартиру.
— Прости, — шепнула я виновато, проходя мимо него.
Петер ответил мне красноречивым взглядом и развел руками. Дескать, знаю, что это зависело не от тебя.
Вид хозяина квартиры и его гостя говорил о том, что они легли довольно поздно, а встали сейчас. Петер красовался в полосатом халате поверх пижамы, Котовский — в пижамных штанах и наспех накинутой рубашке, узкой ему в плечах. Мое присутствие не смутило роанца, а может, он его и вовсе не заметил его. Все внимание поглотил мой спутник.
— Господин Шефнер, рад вас видеть, — протянул он руку, и менталист, чуть помедлив, пожал ее.
— Пан Котовский. Вижу, вы активно обзаводитесь друзьями в Грейдоре.
Сказать, что в голосе Шефнера была прохладца, было бы сильным преуменьшением. Но роанца, кажется, нисколько не задели интонации менталиста.
— Петер и фрейлейн София любезно согласились оказать мне помощь.
— Я слышал о вашей проблеме. Могу посоветовать обратиться к специалистам департамента.
— К сожалению, они оказались бессильны. — Роанец перевел взгляд на меня и тепло улыбнулся: — В утреннем свете вы еще прекраснее, фрейлейн.
Удержаться от ответной улыбки было сложно, но спасибо Шефнеру. Его пристальное внимание располагало к чему угодно, но не к легкому флирту с Котовским.
— На дворе полдень, а никак не утро. София, не могли бы вы сделать нам чай? — мягко попросил Шефнер.
Меня явно хотели выпроводить из гостиной.
— Но я не знаю, где здесь что хранится.
— Думаю, Петер вам поможет. И заодно позаботится о позднем завтраке для себя и своего гостя.
Столовая была совмещена с небольшой кухонькой, но Петер вряд ли ею пользовался. Большая удача, что я сумела найти хотя бы заварку, молоко и жесткое даже на вид печенье. Петер и не думал мне помогать, вертясь около закрытой двери. Я не выдержала и дала ему стеклянный стакан.
— Что это?
— Старый способ подслушивания. Приложи к стене, она у тебя тонкая, может, что и услышишь.
Поставив греться воду и протерев чайный сервиз от пыли, я прогнала Петера делать бутерброды и сама припала к стене. Голоса были приглушены, но кто именно говорит, было понятно. У Котовского был приятный баритон с легким акцентом, становившимся более явственным, когда он волновался. Как сейчас.
— Вы не можете закрывать глаза на действия канцлера! — возмущенно говорил он.
— Я не могу верить на слово, тем более когда дело касается главы правительства. Если вы принесете доказательства, что господин Тренк связан с чем-то незаконным, я рассмотрю их.
Шефнер умел быть и очаровательным, и пугающим. Но сейчас я слышала в его голосе только скуку.
— Вы считаете меня дураком? — уже спокойнее сказал роанец. — Я отлично знаю, что вы поддерживаете канцлера во всем. Если вы не захотите, то ни одно мое доказательство не покажется вам убедительным.
— Ценю вашу смелость, пан Котовский. Поэтому пока рекомендую: не стоит распускать слухи о том, что канцлер выступает за отмену монархии и тайно поощряет подполье. Вы не отделаетесь депортацией, если и дальше так продолжите.
— Я выступаю за честную игру, — упрямо ответил Котовский.
— Это политика, здесь не играют честно. Своей прямотой, граничащей с глупостью, вы вредите самому себе. Но признаюсь, вы мне во многом симпатичны, поэтому дам небольшой совет.
— Уехать из Грейдора? — устало спросил Котовский. — Спасибо, я уже не раз слышал это.
— Нет. Другой совет. Не пытайтесь подружиться с теми, кого считаете своими противниками. Лучше добейтесь настоящего уважения от возможных союзников. Одной благосклонности императора мало, чтобы с вами считались.
— Я не пытаюсь переманить вас на свою сторону, просто хочу, чтобы вы дали мне шанс. Поверьте, мертвым я принесу гораздо больше проблем вашей службе, чем живым.
— Об этом можете не беспокоиться. Император лично попросил проследить, чтобы никто из врагов вашей семьи до вас не добрался.
— Я опасаюсь отнюдь не этих врагов.
— Довольно, — жестко остановил Анджея менталист. — Я вас услышал. Пока вы действуете в рамках разумного, я не буду вам мешать, но не ждите от меня большего. И, будьте добры, держитесь подальше от моего племянника и Софии Вернер.
Шефнер был удивительно груб с роанцем, особенно учитывая то, что говорил с возможным наследником трона.
За моей спиной вскрикнул Петер, заставив меня обернуться. Он стоял с ножом в руке и мрачно рассматривал окровавленный палец.
— Порезался, — трагично сообщил мне.
Я закатила глаза.
— Ну что ты как маленький? Давай посмотрю.
Порез кровоточил довольно сильно, но был неглубоким, поэтому, промыв его холодной водой, я обмотала палец салфеткой. Усадив Шефнера-младшего, чтобы не мешал мне, дорезала сыр и бекон.
— Нанял бы ты слугу. Не дело барону самому себе готовить.
— Да я дома не ем почти. А уборкой занимается приходящая прислуга два раза в неделю.
— Неужели и одеваешься сам? — восхитилась я.
— Издеваешься? — грустно спросил Петер. — Посмотрел бы я на тебя, если бы у тебя был такой же дядя, как у меня.
— А что не так?
— Я прошлого своего слугу уволил потому, что он слишком хорошо обращался с оружием и регулярно куда-то пропадал. Угадай, где я его потом встретил?
— В СБ? — хмыкнула. — Следовало ожидать. Твой дядя столь же предусмотрителен, как ты беспечен. Хотя порой вы оба меня удивляете, являя совсем иные черты.
Отвлекшись, я не дослушала разговор, а затем и чай подоспел. Поставив все на поднос, позволила Петеру любезно открыть передо мной дверь.
Котовский и господин Шефнер к нашему появлению уже успели поговорить. Но, судя по скрещенным рукам одного и презрительной улыбке другого, к полному согласию не пришли.
Шефнер с сомнением посмотрел на черствое печенье, на покосившиеся и разваливающиеся бутерброды и предпочел ограничиться чаем. Котовский оказался не столь придирчив. Ел он с таким аппетитом, что я даже умилилась.
— Как ваше здоровье? — спросила я, удостоверившись, что роанец уже успел утолить голод.
— Гораздо лучше.
— Я восстановил некоторые истончившиеся чары, — сказал Петер. — Удивительно, что Хайнц этого не сделал.
