Я уселась на стул, но шокер не убрала. Он меня успокаивал.
— Так вам нужен артефактор? Зачем?
Рихтер усмехнулся:
— Какая недоверчивая девочка. Мне…
Он резко замолк, вскочив на ноги. Отвел назад руку, сложив пальцы щепоткой, и замер.
Шторы у входа шевельнулись… и на пороге возник Джис. Рихтер опустил руку и хмыкнул.
— Не успел, да? — с превосходством спросил он у боевого мага. — И за что тебе платят, Грохенбау?
Джис кинул на него хмурый взгляд и подошел ко мне.
— Вы в порядке, фрейлейн?
— Нет, — севшим голосом ответила я.
— Найдите барона Шефнера и езжайте домой, — посоветовал мне боевой маг.
— Фрейлейн мне нужна здесь. И у нее, кстати, оружие нашего невезучего убийцы.
— Это мой, — возмутилась я, прижимая шокер к груди.
— Нет-нет, в вашей сумочке… Кстати, взгляните на него. Что скажете?
— А разве вам не нужно позаботиться об этом? — указала я подбородком на мужчину без сознания.
Рихтер уселся на полу, скрестив ноги, пожал плечами.
— Он не скоро еще станет опасен.
— Экспертизой можно заняться и позже, — проворчал Джис. — Ты, как всегда, нетерпелив, Корбин.
Вот я и узнала имя Рихтера. Но не это сейчас занимало меня больше всего. Пистолет предполагаемого убийцы был вполне обычным. Не считая чар, которые были на нем. Как на самом оружии, так и на пулях. Дорогая и очень сложная магия. К тому же знакомая.
— Фрейлейн, вы как-то побледнели. В чем дело? — мягко спросил Рихтер.
Я проигнорировала его вопрос, посмотрев на Джиса.
— Вы предполагали покушение на Шефнера?
— Да, — кивнул боевой маг. — Мы были готовы. Ложа босса защищена стационарными артефактами. Выстрел не смог бы преодолеть магическую преграду.
— Кто делал защитные артефакты? — резко спросила я.
— Э-э-э, — Джис почесал в затылке, — не знаю.
— Полагаю, ваш дед, фрейлейн, — вмешался Рихтер. — Мартин доверяет свою жизнь только артефактам мастера Вернера. Они никогда не подводят. Так что Шефнер защищен гораздо лучше, чем даже господин Котовский.
— Не в этот раз, — прошептала я, прикрыв глаза. — Не против этих чар.
Джис присел рядом со мной.
— Вы знаете, кому они принадлежат? — спросил он тихо, заставив меня вздрогнуть.
— Не совсем. Нанесены они незнакомым мне артефактором, но плетения узнала. Видела, как Петер их придумывал.
— Как интере-е-есно, — протянул алхимик. — И чары молодого барона настолько хороши, что смогли бы преодолеть защиту мастера Вернера?
— Мою защиту они легко преодолевают, а я училась у деда. Пусть я не слишком хороша в придумывании оружейных чар, но скопировать работу деда могу, — сказала я. — Петер так гордился тем, что научился обходить магию моего деда, — добавила с горечью. — Только он мог это делать. А теперь из-за его чар мог умереть его дядя.
— Интересно, — повторил Рихтер. — Разве подобные чары не должны быть засекречены? И что, теперь придется арестовывать барона? — задумчиво спросил он.
— Но не в этот день, — холодный голос менталиста заставил меня выпрямить спину и напрячься. — Джис, будь добр, позаботься об этом господине на полу.
— Вообще-то это моя добыча, — недовольно сказал Рихтер вошедшему Мартину Шефнеру.
— У СБ в таких делах приоритет перед полицией, Корбин, — жестко сказал Шефнер, даже не глядя в мою сторону.
— Я, между прочим, твою жизнь спас, — обиженно заявил Рихтер, хотя в глазах его плясали веселые искры. — Знаешь, что фрейлейн Вернер сказала?
— Не имею ни малейшего представления. — Шефнер наконец посмотрел на меня. Холодно и отстраненно. — София, покиньте нас. Гражданскому лицу нельзя здесь находиться.
Положив на соседний стул пистолет, я поднялась и покинула ложу. Даже дверью не хлопнула. Не было ни слез, ни обиды. Лишь глухое разочарование.
Корбин Рихтер проводил взглядом светловолосую девушку, а затем перевел задумчивый взгляд на своего старого друга.
— И суров же ты, Мартин, — заметил алхимик. — Бей своих, чтоб чужие боялись? Что за вожжа попала тебе под хвост?
— Скажи лучше, о чем ты думал, привлекая моего специалиста без разрешения?
— Ах, значит, теперь эта очаровательная фрейлейн, с которой ты не сводил взгляд весь первый акт, не «гражданское лицо», а «твой специалист»? — фыркнул Рихтер.
— Я про Джиса.
Боевой маг закатил глаза.
— Ну конечно, все дело во мне! — пробормотал он, легко взваливая себе на плечо тело незадачливого преступника. — А я ведь говорил, что все кончится плохо.
Когда боевой маг вышел, алхимик встал и отряхнулся.
— Ну и у кого на тебя зуб? — серьезно спросил он.
— А то ты не знаешь, кого ловил, — раздраженно ответил Шефнер, подойдя к краю ложи.
— Представляешь, не знаю. Дали наводку и даже жертву не назвали.
— В прошлый раз за покушением на меня стояли «Белые ястребы». Не сомневаюсь, что и в этот раз так, — равнодушно ответил Мартин.
Он окинул взглядом зал, задержав внимание на императорской ложе. Роанец шептал что-то на ушко Линде, пока та, благосклонно улыбаясь, внимала ему. В душе менталиста шевельнулся гнев. Не из-за Линды, нет. Ее флирт с Котовским оставил Мартина равнодушным. В отличие от воспоминаний о приветствии, которое роанец оказал Софи. Всего-то поцелуй руки, может, чуть более пылкий, чем положено, но вполне в рамках приличия. И все же наглость Котовского вывела менталиста из себя. Впрочем, злило Шефнера и многое другое. Близость Рихтера к Софи в ложе. Перешептывание девушки с его племянником. Даже то, как она смотрела на Джиса в поисках поддержки и защиты. Он как скряга, пересчитывающий монеты, учитывал каждый чужой взгляд, каждое случайное прикосновение к Софи, но не мог ничего сделать с этим. И это сводило с ума.
Мартин знал, что проблема не только в мужчинах вокруг Софи. Они были раньше, будут и потом. По крайней мере, до тех пор, пока он не сможет назвать ее своей женой. Тогда почему именно сейчас то, что она была не с ним, а с другими, оказалось для него так болезненно? «Я больше не контролирую то, что происходит, — с ужасающей ясностью понял Шефнер. — Не знаю, чем обернется следующий мой шаг. И не имею ни малейшего представления, как сделать, чтобы она смотрела на меня так, как раньше».
— Что с тобой? — спросил алхимик. — Ты необыкновенно задумчив. Даже не спрашиваешь меня, кто именно навел меня на покушение.
Маг пожал плечами:
— Разве ты выдашь свои каналы? Нет. Поэтому и не спрашиваю. К тому же у меня есть некоторые идеи. Полагаю, моя смерть была одной из целей.
