Проблема была в том, что сам он не догадывался, какая именно информация так нужна всем, а спросить, кроме него самого, было не у кого. Теплый вряд ли стал бы объясняться по этому поводу, а сектанты вообще не стали бы разговаривать, просто наставили бы пистолет.
– Послушай, Наташа, – осторожно начала я, когда та, завершив свои кулинарные изыскания, усадила Никиту за стол. – Как ты смотришь на то, чтобы попробовать привлечь к нашей проблеме официальные органы?
– Не знаю. – Она явно была растерянна. – А это не повредит братству?
– До братства твоего рукой не достать, – стараясь не слишком явно демонстрировать иронию, ответила я. – Но, кроме твоих братьев, за нами охотится еще кое-кто. Те люди, Стелла и Ник, которые вначале представились членами вашей организации, – ты, я надеюсь, догадалась уже, что они не имеют к ней ни малейшего отношения?
– Конечно! Столько жестокости у нас никогда… В нашем братстве совсем другие принципы. А я почти поверила им…
– Вот видишь, слепо доверять всем не стоит, – попыталась я намекнуть на братьев, но такие попытки здесь заранее были обречены на провал.
– Да, теперь я буду осторожнее, – уверяла Наталья. – Как я могла перепутать! У нас все совершенно по-другому. В нашем братстве главенствует любовь.
Переубеждать ее было бесполезно, и, оставив бесплодные попытки, я обратилась к главному.
– Так вот. Эти люди – настоящие бандиты, их группировка находится в разработке полиции. Если сейчас сделать официальное заявление, рассказать, что они за нами охотятся, мы можем получить официальную защиту. А когда банду накроют и выяснится, чего они от вас хотели, возможно, все недоразумения прояснятся и у твоих друзей тоже не будет больше повода для претензий.
Я прикладывала все усилия, чтобы моя речь оказалась убедительной, и увидела сейчас, что внушение подействовало и Наталья задумалась.
– Но как же мы, – снова неуверенно протянула она, – как же мы сможем сделать это? Это ведь нам придется возвращаться в город, а там опасно.
– Нет, мы сделаем по-другому. Подумай, как они находят нас? Наверняка расспрашивают, выясняют, не видел ли кто двух женщин и маленького мальчика. А если ты будешь одна, никому и в голову не придет связывать тебя со всей этой историей. Вряд ли они возят с собой фотографии.
– То есть ты хочешь, чтобы я поехала одна? – В глазах Натальи стоял неподдельный ужас.
– А что тут такого? – самым обыденным тоном возразила я. – Ты уже большая девочка. И потом, никто не собирается отправлять тебя в неизвестность. У меня знакомые в полиции, я договорюсь, чтобы тебя встретили, приняли, так сказать, из рук в руки. Никакого риска. Помнишь, мы останавливались на железнодорожной станции? Наверняка оттуда ходят какие-нибудь поезда в Тарасов. Проходящие какие-нибудь. Здесь мы посадим тебя на поезд, там встретят – чего бояться?
– Не знаю, – все еще сомневалась Наталья. – А Никита, как же я смогу его бросить?
– Что значит бросить? Он будет со мной, под чутким присмотром. И потом, место здесь тихое, глухое. Помнишь, как мы сложно сюда добирались? Вряд ли в этот раз нас так быстро найдут, если вообще найдут. А ты как раз успеешь поговорить со следователями, объяснишь ситуацию, а главное, напишешь официальное заявление, на основании которого они могли бы уже реально действовать.
– Не знаю. Все это как-то опасно.
– Да ничего не опасно, – уже начиная нервничать, говорила я. – Ты сейчас не отвечай. Поразмысли, взвесь. Думаю, ты и сама увидишь, что это самое лучшее, что мы можем предпринять в нашем положении. Нельзя же бесконечно скитаться по чужим дачам и съемным квартирам, а у тебя ребенок маленький. Что хорошего?
Последний довод, похоже, оказался именно тем, что перетянуло чашу весов. Еще немного поколебавшись, Наталья медленно проговорила:
– Хорошо, я подумаю.
– Вот и прекрасно! – с облегчением выдохнула я. – Я тогда сейчас съезжу, уточню расписание, и если в ближайшее время с этой станции отправляется какой-нибудь поезд в Тарасов, то…
– Завтра в восемь утра, – бойко проговорил Никита, давно уже доевший свою кашу и внимательно прислушивающийся к нашему разговору. – Поезд номер 719, Москва – Ростов. Останавливается здесь и в Тарасове тоже. Еще есть Волгоград – Казань, он проходит в восемь вечера, но это если нужно приехать из Тарасова. Еще есть…
– Подожди, подожди, – остановила я, пораженная этим свободно льющимся потоком информации. – Это кто же тебе все это рассказал?
– А там у них на стене листочек такой был, возле кассы. Там написано.
– Он все запоминает, – просияв, вступила Наталья. – У нас учителя просто не нахвалятся. Хоть пересказ, хоть изложение. И по математике тоже…
– Правда? Что ж, это хорошо, – как-то все еще сомневаясь в точности полученных сведений, говорила я. – Так значит, мы можем на тебя рассчитывать? Ты уверен, что не ошибся?
– Нет, это точно, – заверил Никита. – Там еще много поездов было, я все помню. А один смешной такой, 614-й… Он из Москвы идет в этот… Сыктыкпык.
Мальчик не договорил и от всей души расхохотался над забавным названием.
– Сыктывкар? – тоном строгой учительницы переспросила Наталья. – Никита, не коверкай слова, говори правильно.
– Что ж, если поезд действительно идет завтра в восемь – лучшего и желать нельзя, – подвела я итог. – И то, что не придется сегодня ехать, лишний раз светиться на этой станции, – это тоже хорошо. Наталья, ты там собери, что тебе нужно, а завтра часиков в семь, благословясь, и стартуем.
– Да что мне там собирать, у нас и вещей-то нет. Сорвались в чем были.
Между тем, чтобы девушка действительно не оказалась брошенной на произвол судьбы, я должна была сделать несколько звонков.
Из контактов представителей официальных органов в моей трубке были забиты номера двоих, так или иначе причастных к нашему делу. В силу этого обоих могла интересовать Наталья. Первый – юный следователь Ракитин, неутомимо трудившийся на ниве борьбы с оголтелыми сектантами, второй – мой старый друг Жгутов, давший столько полезной информации о Теплом и его банде и, похоже, располагающий прямыми контактами ребят, у которых эта банда сейчас в разработке.
Поразмыслив, на ком в данном случае остановить выбор, я решила позвонить Сереге. То, о чем я собиралась попросить, предполагало личное участие, и Жгутов, как давний знакомый, должен был легче откликнуться на такую просьбу, чем лишь однажды в жизни встречавшийся со мной Константин Станиславович. К тому же Жгутов был знаком с тетей Милой, а это в сложившихся обстоятельствах тоже было немаловажно.
Выйдя в соседнюю комнату, я набрала Жгутова, объяснила ситуацию, попросила встретить Наталью завтра с утренним поездом и из рук в руки передать тетушке.
– Сколько уже можно бегать, – сокрушалась я. – Сведи ее с этими, кто там у тебя бандой Теплого занимается. Пускай заяву накатает, чтоб следом за ним тоже кого-нибудь вдогонку отправили. Не все же нам одним убегать.
