Парень, похоже, совсем растерялся, но более сообразительный товарищ поддержал его в эту трудную минуту, и далеко мы не ушли.
Я сделала еще шаг в направлении двери, но мое движение было остановлено очень неприятным давлением металла в область грудной клетки.
– Куда спешишь? – улыбаясь, поинтересовался Игорек и ткнул в меня дулом автомата.
Но испугать меня подобными штучками было не так-то просто.
– Дайте ребенку в туалет сходить, – изображая рассерженную мать, возмущенно говорила я, ничуть не смущаясь направленным прямо в сердце оружием. – Чего вы как ненормальные? Куда мы денемся здесь?
– Он-то точно никуда не денется, а вот ты…
В отличие от Вовы, этот парень присутствовал на предыдущем моем свидании с Теплым и своими глазами видел, в каком положении меня там оставили, а поскольку я из этого положения сумела выбраться, у него была возможность получить некоторое представление о моих способностях. Словом, он точно не собирался пускать дело на самотек.
– Открепи-ка второй браслет, если ты такая борзая, – проговорил он, не обращая внимания на нытье Никиты.
– Зачем? – почуяв неладное, спросила я.
– А вот мы тебе ручки скрепим для верности. Чтоб надежнее было.
Но тут Никита под моим пронзительным взглядом завопил уже в голос. Пришлось снова входить в роль заботливой матери.
– Да ты что, изверг, что ли? Ты видишь, что с ним творится? Ты зачем дите мучишь? Я все этому главарю вашему расскажу, узнаете тогда.
При напоминании о главаре по лицу Вовы снова прошла судорога, и он взволнованно заговорил, обращаясь к своему недоверчивому товарищу:
– Да ладно, Игорек, пусть идут. Просто держи ее на прицеле, да и все.
– На, сам держи, – проговорил Игорек, протягивая Вове автомат и беря из его рук иголку, которой я незадолго до того так ловко отомкнула наручник.
Догадываясь, что он хочет сделать, что в целом было не так уж сложно, я поспешила на выход. Мне требовалось, с одной стороны, морально поддержать отлично игравшего свою роль Никиту, а с другой – побыстрее спрятать его в уличном «скворечнике», предназначенном для крайних нужд, еще до того, как начнет происходить все самое главное.
9
Мы успели вовремя, так что когда Игорек подошел ко мне с благополучно отомкнутыми браслетами, готовыми снова принять запястья какого-нибудь несчастливца, Никита уже скрылся в нужнике.
К сожалению, чтобы защелкнуть наручники, требовалось гораздо меньше времени, чем для того, чтобы открыть их с помощью иголки. К тому же теперь у меня уже не было уважительных причин протестовать. Роль пай-девочки, которую я сейчас играла, предполагала, что в благодарность за то, что парни пошли на такую уступку, я не буду капризничать, а с готовностью подставлю ручки и, когда защелкнется замок, мило улыбнусь.
Но у меня все же были немного другие планы. Увидев, что Игорек тянется ко мне с наручниками, я поспешила изобразить на лице глубочайшее изумление.
– А ты-то чего? – удивленно спросила я. – Чего расскакался? Меня ведь он охраняет, – кивнула я в сторону Вовы, все это время прилежно державшего меня на прицеле, – так он пускай и надевает наручники.
– Он сейчас немного занят, если ты заметила, – раздражаясь, проговорил Игорек.
– Так это ты его с толку сбил. Автомат зачем-то всучил, от дела отвлек. Боязливый наш. Но видишь, я никуда не убежала, все так же здесь, с вами. Так что давай, возвращай все на свои места, и пусть каждый занимается своим делом. Охранники пускай охраняют, а автоматчики пускай ходят с автоматами. Забирай у него свою пушку, и пускай он надевает на меня наручники. Тебе я все равно не позволю, даже не пытайся.
– Да? – меча искры из глаз, спрашивал Игорек. – А если я попробую?
– Ладно, Игорек, пошла она, – снова решил выступить в роли миротворца Вова. – Давай их сюда, эти браслеты. Какая разница.
Но разница все-таки была, и в этом ребята смогли убедиться в следующую же минуту.
Вова, подходя ко мне и передавая Игорьку автомат, обеспечил мне именно ту композицию из тел, которая была непременным условием успеха всего замысла.
Прервав на полпути движение автомата от Вовы к Игорьку и не тратя драгоценного времени на то, чтобы отнимать его, я железной хваткой вцепилась в руки здоровенного Вовы и, вместе с его пальцем нажав на курок, полоснула короткой очередью по не успевшему на сей раз вовремя сориентироваться Игорьку.
Тот упал, вызвав недоуменный вскрик товарища, от неожиданности выпустившего оружие из рук и тем самым предоставившего мне возможность повторить все то же самое и на нем.
Уложив громил, я с беспокойством оглянулась на деревянный «скворечник», отыскивая какие-нибудь нечаянные повреждения, которые могли нанести летящие как попало пули. Но беглый осмотр их не выявил, и я с надеждой позвала:
– Никита! Ты цел?
В ответ из будки послышалось шуршание, дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулось знакомое личико.
– Вот и отлично! Идем, нам больше нечего здесь делать.
Стараясь корпусом закрыть от мальчика результаты только что состоявшегося побоища, я обняла его за плечи и, прижав к себе, сразу повела в машину.
Что мне было искать в этом ненавистом доме? Мой револьвер, мой телефон, даже моя спортивная сумка – все это находилось сейчас в распоряжении Теплого, не говоря уже о ключах от машины. Поэтому я торопилась наверстать время, не думая об утраченных вещах.
Машина снова стояла у ворот целая и невредимая. Усадив Никиту на заднее сиденье, я открыла капот и снова соединила проводки.
«Надеюсь, на сей раз они оставили ее здесь не для того, чтобы проследить за нами», – думала я, садясь за руль и нажимая на газ. В эту минуту мне даже в голову не могло прийти, что Толя и вся его теплая компания уже в руках полиции и больше некому за нами следить.
Выехав из деревни, я снова повернула в сторону Тарасова. Пришлось на время сделать вид, будто я не помню, что и Теплый, спешивший на очередную «стрелку», скорее всего, поехал туда же, да и сектанты вполне могут попасться по этому направлению.
Выезжая, я нигде не приметила бесхозного синего «Форда», из чего сделала вывод, что его все-таки не стали расстреливать насмерть и отпустили с миром. А значит, он вполне мог ошиваться где-нибудь поблизости, в ожидании, что я снова вырвусь от бандитов, чтобы попасть в руки врагов из противоположного лагеря.
«Странно, что они так непримиримо воюют, – думала я, мчась по трассе. – А ведь еще недавно вполне мирно сосуществовали. Вспомнить хотя бы тот день, когда я впервые увидела этот чертов «мерс». Преспокойно стоял рядом с «Маздой», да не где-нибудь, а во дворе молитвенного собора. А сейчас? Перестрелки, война не на жизнь, а на смерть. Что бы могло так все изменить?»
