К счастью, Виолетта внезапно, словно почувствовав нервное электричество в воздухе, подняла глаза и, встретившись взглядом с гостем, мгновенно подскочила и, пробормотав, обращаясь к Таисии, что-то вроде «все нормально», выбежала из кухни. Все услышали, как хлопнула входная дверь.
– «Юмореска» Дворжак! – весело и даже игриво объявил свой следующий музыкальный номер Петр.
11. Ольга Михайловна Берглунд
– Вы перепугали всех моих друзей! – недовольно проворчала Виолетта, выйдя вместе с человеком на лестничную площадку. – Что вам нужно?
Человек, словно ему отрезали язык, молча повернул голову и качнул ею в сторону противоположной стены, где Виолетта увидела приоткрытую дверь, ведущую в соседнюю квартиру.
– Не пойду я туда! – стала пятиться Виолетта.
– Вета! – услышала она за спиной знакомый голос, повернулась и, увидев высокую фигуру, знакомую до боли, до спазмов, бросилась к ней.
– Ба!!! Ты как здесь?
Ольга Михайловна Берглунд обняла ее и мягко подтолкнула к двери.
– Зайди, детка. – И, обращаясь к своему человеку, одними бровями двинула так, что он сразу исчез, растворился в воздухе.
– Ба, как же хорошо, что ты приехала! Я так по тебе соскучилась.
Квартира, в которую ее привела бабушка, была точным отражением той, в которой поселилась вся Виолеттина компания. Такая же огромная, богатая, словно сдвинутая во времени примерно на полвека назад.
– Ба, ты чего это селишь меня в какие-то музейные квартиры? – Виолетта зарылась головой в мягкие руки бабушки. – Здесь словно время остановилось.
– К сожалению, – сказала Ольга Михайловна, – время не стоит. Квартиры стоят, обманывая взгляд, как замороженные, это ты верно заметила, а мы стареем.
Бабушка привела ее на кухню, у Виолетты даже немного закружилась голова, когда она оказалась практически в такой же кухне, откуда ее только что изъяли, да только на столе вместо шарлотки она увидела блюдо с маленькими пирожками.
– А я все думаю, откуда вдруг этот запах… Твои пирожки с яблоками… Знаю же, что шарлотка по-другому пахнет… Ты что, здесь их пекла?
– Тесто привезла из дома, яблоки Митя мне купил… Плита здесь хорошая.
– Митя, это…
– Да, Митя – мой человек, ты можешь ему доверять, как мне…
– Он разговаривать умеет? Или немой?
– Умеет. Ты не слышала еще, как он стихи читает. Вета, расскажи мне, что с тобой произошло. Мы встревожены…
– Кто это «мы»?
– Ну, хорошо, я оговорилась. Я встревожена.
Виолетта надкусила пирожок, Ольга Михайловна налила ей чаю.
– Ба, я столько бабла украла… Сама не знаю, как это получилось. Меня словно кто толкнул в спину!
И она, нервно поедая теплые пирожки, начала рассказывать все с того момента, как увидела Луку Заречного в своем окне, и до настоящего чаепития.
Ольга Михайловна слушала ее, не перебивая.
Ольга Михайловна Берглунд здесь, в московской квартире, выглядела не так, как в Клюшниково. Там эта высокая и статная женщина носила длинные теплые юбки, душегрейки, платки да косынки, сейчас же ее голова с красиво уложенными густыми темными волосами была не покрыта, а вместо удобной сельской одежды на ней были черные брюки, ярко-красный свитер, а в ушах покачивались тяжелые серьги со сверкающими камнями. Точно такой же, сияющий радугой, камень украшал и массивный перстень на ее пальце.
– Скажи мне только одно, Веточка, – спросила она, тяжело вздохнув после выслушанного рассказа внучки, – и зачем тебе все это нужно?
– Что, ба?
– Ну, поимела ты эти деньги, большие деньги, почему не приехала ко мне, не рассказала обо всем, не уехала, наконец, за границу, как сделал бы любой, окажись на твоем месте?
– Во-первых, я боялась, что за мной хвост… – недоумевала от непонятливости бабки Виолетта. – Еще боялась, что я приведу людей Луки к тебе в Клюшниково!
– Так, ну, это, положим, еще можно понять. Дальше? Почему не дождалась Мити в Крапивенском переулке? Ты не могла не понимать, что я слежу за тобой, что я поселила тебя туда не просто же так, а чтобы встретиться с тобой… Понятно же было из твоего звонка, что ты влипла в какую-то историю…
– Но там такая квартира… жуткая… К тому же я не знала, что ты приедешь. Там не было ни записки, ничего… Ба, я же тебе все рассказала, как вышла в магазин за продуктами, встретила Таю… Ну и закружилась!
– Хорошо, поставлю вопрос по-другому. Почему бы тебе сейчас не сесть со мной в машину и не уехать отсюда? Уж я-то помогу тебе и пристроить деньги, и потеряться…
– Ба, ну что ты такое говоришь?! Как я могу бросить своих друзей?
– Да какие они тебе друзья? Совершенно чужие люди.
– У них проблемы… Ба, я же тебе все объяснила… Раз эти деньги упали мне на голову, я должна потратить их на добрые дела.
– Убить Иванова, наказать, подставив, Борисова… Ну, вернешь ты ресторан Зелькину, и что? Думаешь, они тебе спасибо скажут? Или эта, Лена Борисова? Таких, как она, много.
– Да зачем мне их «спасибо», просто я решу их проблемы, и все!
– Как же у тебя все просто… Вета, я знаю тебя, признавайся, чего ты, именно ты хочешь?
Виолетта вдруг закрыла лицо руками.
– Ба, я влюбилась… – промычала она сквозь свои ладошки. – Хочу вернуть Луке его деньги, но чтобы я была в момент передачи не как сейчас, а другая… Чтобы у него челюсть отвалилась, когда он увидит меня. Вот. А Таисия… Она роскошная, красивая, она научит меня всему… Она поможет мне, когда я решу ее проблемы.
– Дурочка ты моя, – Ольга Михайловна обняла внучку. – Ты даже не представляешь себе, сколько дров ты уже наломала. Ты серьезно хочешь сделать все, что задумала? Это же непросто – убить человека… Тебя могут посадить, неужели не понимаешь? А еще тебя могут подстрелить люди Луки, если найдут. Думаешь, никто из твоих соседей не видел, как ты забирала сумку? Да тебя наверняка ищут, моя дорогая.
– Ба, ты что-нибудь знаешь? – Глаза Виолетты увеличились вдвое.
– Нет, пока ничего не слышала…
– Ба, а что делать-то? Тем более, пока не нашли и не отобрали деньги, надо сделать то, что мы запланировали. И адвокат Лазарев обещал помочь.
– Где, ты сказала, его офис? На Остоженке?
– Ба, не надо ехать к нему и мешать нам… Не отговаривай меня. Все решено.
– Тебе надо уехать, Вета. Вот прямо сейчас сесть в машину, и Митя отвезет тебя в Клюшниково… Это будет правильно. Если хочешь, дай этим твоим, как ты говоришь, друзьям денег, как ты дала вашему баянисту, и исчезни, пусть они сами действуют, без тебя… Дело слишком серьезное, ты понимаешь?
– Ба, ты или помогаешь мне, или я сама…
