Я с тоской посмотрела на распускающиеся внизу «цветы» и, готовясь к смерти, через браслет сбросила команде последний позывной: «Вот и все. Время вышло». Затем зажмурилась, обняла себя и… Неожиданно совсем рядом послышалось нечто утробное и злое, я вздрогнула, сильные руки подхватили меня, прижали к горячему телу с бешеным ритмом сердца, а далее был стремительный подъем сквозь толщу бурлящей воды. Ощущая нарастающий шум в голове, огнем горящие легкие и тело, сотрясаемое ознобом, я, оказавшись на поверхности, менее всего рассчитывала услышать:
– Сумеречная, Таррах тебе в глотку! Как ее убить?!
– Кого?
– Карзию, потомство ты вырезала. А самка осталась жива… – рявкнули мне и утонули. Задыхающаяся, со слезящимися глазами, я в свете тонкого месяца мало что могла различить, лишь характерный бульк и плеск, разбушевавшейся воды.
– Ч-чт-т-то? С-са-м-м-мка… Мамочки, она же неуловима почти! Нужна приманка. Гер?! – дрожащими руками стерла с лица капли, позвала громче: – Дао-дво? Графитовый…
– Здесь я… твою ж мать! – раздалось уже в десяти метрах от меня. И не успела я обернуться к нему и обрадоваться, как он снова булькнул. Затем почти сразу же появился и, отрастив огромные крылья, захлопал ими по воде. – Ты вспомнила?! – поорал метаморф, отбиваясь от липких языков нежити.
– Милостивый боже… – прошептала я, сжавшись от ужаса и превозмогая оторопь, прокричала: – Д-да!
– И что? – потребовал он ответа и взмыл вверх.
– Нужно, чтобы она тебя съела! В пасти есть рог, нарост, срежь его, и все…
– Ч-что? – От такой новости он явно оторопел, не заметил появившегося над бурлящей водой липучку и снова булькнул, даже бултыхнулся, помянув Тарраха.
И тишина. В саду все та же идиллия и романтика, выводят трели сверчки, журчит нежными переливами фонтан, цветет метиола, вода блестит в свете тонкого месяца, и где-то на дне озера медленно умирает рыжий. Я уже раз пять через браслет сбросила всей команде и мастерам призыв о помощи, неоднократно позвала теневую и помянула нехорошим словом Властителя преисподней. И никто не откликнулся. Абсолютно. Выбравшись на берег, успела окончательно отчаяться, а время идет… И лишь одна надежда греет, если Гера целиком проглотили, то он еще две или три минуты проживет. А потом… «Потом» я ждать не смогла. Раз никто не откликнулся и на помощь не пришел, значит, никто и не увидит, как я…
Плетение распыления, показанное мне Сули буквально на днях, я усилила проклятьем давящей воды и заклятием поиска, чтобы все живые тела из озера в буквальном смысле слова выдернуло на сушу. Процедура не из приятных, но вряд ли навредит кому-либо кроме карзии, а уж если она в озере завелась, то ни флоры, ни фауны там давно нет. А многоликий, застрявший в нежити, вряд ли удар почувствует. Решив так, я подпитала руны остатками сил и отпустила заклинание в озеро до того, как рядом раздалось ошарашенное:
– Сумерька, ты что творишь?
– Гер?.. – Занятая плетением, я и не заметила, как на берег выбрался изможденный многоликий. Покрытый илом и светящейся зеленой кровью, уставший, с разодранной грудью и бедром, он распластался рядом со мной и протяжно вздохнул.
– Гер! – Я одновременно и обрадовалась, и разозлилась. – Да чем ты там занимался, рыжий? Сказано же было, в пасть залезть срезать нарост… – возмутилась, прежде чем заметила, что ногами он все еще в воде.
– Я? Рог искал, которого у нее нет и не было! – рявкнул метаморф и со стоном отмахнулся от моих запоздалых попыток вытащить его на сушу. – Чуть не убила топором, дезинформировала, а теперь еще и дергает. Не трогай, и без того плохо! – Взвыл от боли, но стоило мне решиться на его исцеление и хоть крохи энергии влить, он изогнул бровь и подозрительным тоном осведомился: – Или все это из-за твоего пояса?
– Да сдался он мне! – прошипела растерянно и позабыла о благой миссии. – Хочешь, оставь его себе на память. Только из озера вылези!
– Зачем? – спросил серьезнее и, не дав ни объяснить, ни вытащить его из воды, саркастично пожурил: – Я тебе в жизни больше не поверь-ю-у-у-у-у-у… Уй! – озвучил разведчик свой полет до ближайших кустов.
– Ой, мамочки!
Усложненное плетение сработало идеально, и пусть многоликий в воде лишь наполовину «сидел», стукнулся при падении он знатно. Иначе с чего бы, увидев меня, прорывающуюся сквозь кусты к месту его приземления, прошептал в священном ужасе:
– Ты что наделала?! – А затем его голос начал приобретать знакомые злые нотки: – Сумеречная, ты в своем уме была, когда это выплетала?! – Ну, если злится, значит, в себе, стукнулся не сильно, и расшаркиваться с ним не стоит.
– Заткнись и поднимайся! – Он не отреагировал, смотрит уже не на меня, а куда-то вверх в абсолютно черное небо и только рот открывает и закрывает.
И Таррах с ним! Я там ничего не видела, но точно знала, что с открытой местности нам следует уйти, срочно. Иначе попадем вначале в дождь из воспарившей вверх воды, потом под град из карзий, вернее, их обрубков, а после под своеобразный снег из свернувшейся крови нежити и ядовитой лимфы. Впопыхах сплела нелепую сеть на мертвяка, тонкую, дырявую, без шипов, и только решилась накинуть ее на многоликого, чтобы поднять Дао-дво и унести, если силенок хватит, как он сам вскочил, расплел некромантскую халтуру и задвинул меня за спину.
Сделал он это вовремя, рядом с кустами появился безутешный василиск.
– Мое озеро! – его вопль оглушал, но был еще вполне слышим в сравнении с последующим ревом: – Мой сад!
Двуликий в образе огромного золотого ящера обозревал все вокруг с непередаваемым ужасом и заламывал лапы, а я в свете месяца видела мало, но знала – пора уходить. Немедленно. И только попыталась объяснить ситуацию, началось возвращение озера на землю. Пошел дождь.
– Мое поместье… – горестно проревел Кель Граун, наблюдая за тем, как все вокруг заливает. – Мои клумбы! – и сверху на него упал внушительный ошметок щупальца и, кажется, язык нежити. Я была уверена, что василиск сейчас воскликнет: «Моя голова!», но все оказалось куда хуже. Он рухнул на колени и дрожащими руками потянулся к останкам.
– Моя карзия…
Неужели разводил? Хотя это неважно. Мне совсем не хотелось попасть под «снег», а потому, встав на носочки, я прошептала многоликому:
– Гер, нам надо бы уйти, и поскорее.
– Погоди, нужно кое-что узнать, – ответил рыжий, распахнул надо мною крылья, укрыл от «града» и обратился к хозяину поместья: – Простите, мастер, а как давно вы заселили в озеро самку?
– Какое озеро? Какая самка? – Золотой ящер вскочил на ноги и вздыбил гребень. – Неделю назад нашел кастрированное существо и поселил его в бак на цокольном этаже. Агирбин обещал подкормить, пока я в разъездах.
– Ага, – усмехнулся многоликий, – не один я с рогом обманулся, – и, указав куда-то вправо, сообщил: – Там ваш недобитый «кастрат» висит на дереве. А это, – он указал вниз, – бывшее ее потомство. И скажите Найски спасибо, он хорошо ее откормил, хотя нет, я сам скажу… Спасибо.
