– Милостивый боже, куда же меня занесло? – прошептала я в испуге.
– В воронку из двадцати порталов, – охотно поведала мне кука, глубже зарываясь в мой корсет.
– Так-так, а вот и та самая человечка. – Ироничное замечание императора-невидимки отвлекло меня от созерцания горных вершин. – Все еще жива и невредима. А вы темная лошадка, Намина.
– Н-да, худышкой и малявкой звали, а вот чтобы кобылой – никогда. – Кука на мое тихое замечание закрыла глаза и лапками зажала уши, а от трона послышалось:
– Что вы сказали?
– Божечки мои! Он сейчас как вцепитсь-ся, не отпустит! – прошептала теневая в панике. – Что же делать? Что делать…
– Ничего, – ответила ей и наглухо закрыла ворот костюма, чтобы не отвлекаться на впечатлительную нежить и ее шепоток. Поджилки и без того трясутся, сердце рвется вскачь, а из всех желаний лишь одно одолевает – сбежать. И именно его я решилась осуществить, обратившись к невидимке: – И за ваше спасение тоже. Ничего. Не. Надо. – Взяла паузу, достойную моего заявления, и спросила о главном: – Ну, я пошла?
– Куда? – недоуменно послышалось от трона.
– Туда, – махнула рукой назад, желая как можно скорее оказаться рядом с командой.
В зале, полном верноподданными императора и горсткой избитых повстанцев, ненадолго образовалось тяжелое молчание. Тяжелое, мрачное, ничего хорошего не предвещающее. И под это грозовое затишье меня опять потянуло к пустому трону и так испугало, что на едкое замечание императора: «Если не ошибаюсь, ты меня спасла…» – я воскликнула:
– Ничего страшного! С кем не бывает. Подумаешь, такая мелочь. – Обернулась назад, команду видно плохо, но парни все еще на месте стоят.
– Мелочь? – повторил невидимка недовольно.
– Мень-ня зовет? – упадническим тоном вопросила Симпатяшка.
– Да! Нет… – ответила обоим. И воздух вокруг трона задрожал.
– Вы что же, и за разоблачение повстанцев не попросите ничего?
– Нет! То есть да, – быстро исправилась и невольно затараторила: – Я их не разоблачала. А просто мимо пробегала. Игры… помните? Я на них тогда спешила. И вот сейчас спешу. Спешу, чтобы затем в академию вернуться. Там дела неотложные… учеба, увлекательный эксперимент, убийство рыжего. – Говоря это, сделала три шага назад, но с места не сдвинулась.
– Помочь? – И зачем настаивает, если слова своего не держит?
– С рыжим? Не надо, он не так страшен, как кажется. И с этой мелочью я справлюсь сама, – поспешно заверила я и прижала к себе вновь встрепенувшуюся куку.
– С играми, – уточнил невидимка, и на троне неожиданно появилась темная фигура. Вампир. Высший и страшный. И дело тут не во внешности. Запоминающийся, гад, глаза с невероятно мудрой глубиной, раскосые, лицо молодое и тонкое, губы красивые, подбородок, нос и скулы мужественные и в то же время подчеркивают высокородность кровопийцы. Длинные, почти белые волосы с синим отливом, статная осанка, высокомерный наклон головы, дымящаяся черная корона и черная мантия Правителя усиливают впечатление о его могуществе. Но веет от него неподдельной угрозой и кровавым ужасом, да так, что я невольно заикаться начала, а отступать продолжила, правда, без результата.
– Н-н-не надо. Мы самостоятельно, – говоря «мы», посмотрела в сторону команды, а их там уже нет. Ни одного. Неужели даже Хана в обороте зимородка не оставили? Я затряслась еще больше, и кука вместе со мной.
– Что самостоятельно? – В руке кровопийцы появилась трость под стать короне, такая же черная и дымящаяся.
– И выиграем сами, и проиграем. Ме-ме-мелочь… – Кажется, последнее мое заявление не порадовало вампира. Иначе с чего бы он сквозь зубы процедил:
– Эту вашу мелочь я могу как упростить, так и усложнить многократно, – и без перехода фамильярное и повелительное: – Говори, что хочешь?
– Вольную и замуж за Червь-вя, – всхлипнула на моей груди Симпатяшка.
– Ни-ничего! – ответила я, «отступая» и увещевая: – А вы да, вы можете. Вы все мом-м-ожете… И упростить можете, и усложнить, и слово дать, и не исполнить.
– Что?! – Император презрительно хохотнул. – Так ты поэтому не хочешь ничего? – Последнее слово он интонационно подчеркнул и, что примечательно, на замечание мое не обиделся. Получается, грешен и не кается. Желания для каких-то своих нужд собирает, но не исполняет.
Милостивый боже, с таким договариваться себе дороже… А он все не отстает!
– Озвучь свое желание… просьбу… мольбу.
– Спасибо за з-за-заботу, но по всем трем пунктам я обращаюсь лишь к… – И глаза в потолок. Постояла в молчании секунды три, подумала о том, что меня спасать больше некому, и предприняла еще одну попытку к бегству: – Не подскажете, где здесь выход?
Не подсказал, как скала вырос надо мной и рявкнул жутким голосом:
– Желание, быстро!
Тут я с испуга и выдала:
– Верните долги!
И тишина.
– Х-х-хорош-ш-ш-шее ж-ж-желание… – От прозвучавшего шипения едва устояла на ногах. Право слово, я думала, он, как Авур, уже в бешенстве, а оказалось, что белое каление Высшего вампира имеет несколько фаз и прошлая была отнюдь не последней. Лицо его еще больше побелело, нос заострился, мантия задымилась, пальцы вытянулись, опухли в суставах, отрастили когти, и вот этими вот ручками он потянулся ко мне.
– Теперь давай другое…
– Долги вернете? – предположила я, ни на что хорошее уже не надеясь. А зря, едва коготь императора коснулся моей шеи, под нами дрогнуло, над нами потемнело, затем сверкнуло и громыхнуло так, что уши заложило, и не мне одной. Кука взвизгнула. Вампир поморщился, а затем и скривился, потому что откуда-то снизу раздалось:
– Ай-ай-ай! Умник, кем бы ты ни был, убери руки от моего заложника долга.
– Ой! – выдохнули я и Симпатяшка, одновременно уверовав в доблесть рогатого. И чуть повторно не оглохли от шипящего императора:
– Таррах? Ты украла у него кольцо!
Странное заявление, ведь по сути я – залог в чужой сделке, бесправный и беспомощный, но спорить не стала. С ужасом отметила новую фазу бешенства Его Императорского Величества. Черный дым, исходящий от вампира, начал стелиться клубами по полу, зубы кровопийцы удлинились, глаза покраснели, а весь он словно бы вытянулся вверх. Порванные перчатки с рук стянул и как рявкнет:
– Дай сюда!
– Не надо! – пискнула кука. А я уже дала, то бишь от страха ладошку к Высшему протянула. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не орало.
А что еще делать? Гер сказал, отбейся от императора в кратчайшие сроки, я и отбиваюсь, как могу. А вампир, как может, пристает. Вот и сейчас в мою руку вцепился жуткими лапами и на глазах начал уменьшаться. И мир за пределами трона поплыл, задрожал, а затем звякнул. Вначале со звоном исчезло портальное «окно» на красную скалу и игровое поле, затем стражники, стоявшие возле него, после пятьдесят повстанцев, пойманных на месте преступления, вслед за ними личная охрана императора, фантомные слуги, еще одна горстка стражей, какие-то послы… И вот что удивительно, белый зал с зеркалами не меняется, а лица, находившиеся в нем, исчезают, как и пейзаж за окнами. Последнее увидела, когда с глаз долой исчезла стража, охранявшая трон. Только что за костяным великолепием стояло сорок кровопийц, а вот теперь никого, вернее, остался лишь один перепончатокрылый, да и тот никакой.
