– Вперед, сынок! – скомандовал майор, скрываясь в люке. – Покажем этим обезьянам, что сахибы – все ещё сахибы!
Легкие Mk.II резво рванули вперед, за ними неторопливо, величественно двинулись средние танки. Сикхские окопы приближались. Заорали, завыли английские пехотинцы и поднялись вслед, прикрываясь броней. Теперь сикхам верный конец! Вот сейчас они подойдут поближе, вот сейчас.
Уцелевшие пулеметы ожили внезапно и все сразу, отсекая атакующую пехоту от бронированных машин. Танки поторопились прорваться вперед, собираясь преподать сикхским предателям хороший урок.
—…Искандер Шах-заде, если мы сейчас не ударим по ангрези, они сомнут сикхов, – малик Рахима облизал губы. – Пора, пора, Шах-заде.
Сашка бросил на малика быстрый взгляд, но ничего не ответил. Вместо этого он поднял трубку полевого радиотелефона и коротко бросил:
– Яремшин? Готовы? Напоминаю: огонь – по моему первому выстрелу. И скажи там всем нетерпеливым: кто откроет огонь раньше – яйца отрежу!
После этих слов он устроился поудобнее у ДШК, посмотрел в оптический прицел, слегка крутанул маховичок вертикальной наводки и прищурился, глядя туда, где британские танки все ближе и ближе подползали к остаткам сикхских траншей. Рядом с ним почти такие же махинации проделывал лейтенант-пограничник Покровский. Правда, догадаться о том, что это – советский пограничник, смог бы только тот, кто хорошо знал Покровского в прошлом. Сейчас, в шароварах, длинной рубахе, суконном жилете и паколе
[66]
, с отросшими усами и бородой, пограничник ничем не отличался от окружавших его воинов Рахимы. Белов выглядел точно так же, но его наряд дополняла тяжёлая золотая цепь – подарок его величества Захир-шаха. Сашке она страшно мешалась, и он неоднократно порывался её снять, но малики в один голос заверили его, что снимать королевскую награду – бесчестье для пахлевана.
Ага, танки подошли совсем близко. Лёгкие машины уже начинают зачищать окопы. Ну-с, господа англичане, хау ду ю ду?..
ДШК на низкой треноге разразился оглушительным грохотом, точно разом замолотил добрый десяток отбойных молотков. Его тут же поддержали остальные три крупнокалиберных пулемета. Англичане попали в огневой мешок: четыре ДШК били перекрестным огнем, не давая вражеским машинам отойти. Вот вспыхнул один легкий танк, вот задымил второй… третий…
– Ленту! – рыкнул Сашка, откидывая крышку приемника.
Сержант-пограничник Файзуло мгновенно вложил новую ленту в приемник, лязгнул затвор, и пулемет снова загрохотал, сея меткую, неминуемую смерть.
Один из громоздких средних танков остановился и повел башней, выискивая хоботом орудийного ствола запрятанный крупнокалиберный ДШК. Белов потянул ствол пулемета, доворачивая его к уродливому детищу компании «Виккерс», но в этот момент совсем рядом с английской машиной вынырнул здоровенный сикх и с криком «Боле Со Нихал, Сат Сри Акал!» швырнул в танк связку ручных гранат. Ухнул взрыв, и британский бронированный монстр окутался черным дымом. Но за мгновение до этого сикх рухнул, перерезанный очередью одной из уцелевших легких машин.
– Вот ты ж, гнида казематная! – прошипел Белов сквозь зубы и всадил в англичанина добрый десяток тяжелых пуль. Тот резко остановился, точно налетев на незримое препятствие, и по его броне разбежались жадные языки огня…
Окинлек скрипнул зубами: его козырной туз побили джокером. Крупнокалиберные пулеметы, более эффективные, чем английские «виккерсы», оказались совершенно неожиданным сюрпризом. Единственный тяжёлый пулемёт, который подходил под это определение – североамериканский «браунинг», но – бессмертные боги и великие драконы! Откуда грязные патаны и тупые сикхи могли взять такое оружие?!
– Прикажите хадсоновским всадникам
[67]
обойти сикхов и уничтожить этих дьяволовых пулемётчиков! – рыкнул генерал-майор. – Какого чёрта они трутся в тылу?!
Уже через минуту где-то в тылу британцев тонко запела труба, и оттуда вынеслась колонна всадников, на ходу разворачиваясь в три линии…
—…Файзуло, патроны давай!
– Нету, товарищ Сталин, – сержант виновато улыбнулся, оскалив кипенно-белые зубы. – Всё. Больше ничего не осталось…
– Млять! Малик, – перешел на пуштунский Сашка, – у нас проблема нарисовалась, хрен сотрёшь. Скачет.
– Понял, Шах-заде. Пришел черёд моим воинам показать, что они не напрасно получили от Шахиншаха Сталина такое великолепное оружие! – он потряс над головой немецким пистолетом-пулемётом и, повернувшись, протяжно закричал: – В седла, дети Пророка! В седла, верные! Ангрези скучают по нашим пулям и нашим клинкам!
Внезапно на Сашку накатило какое-то странное ощущение. Вот уж чего никогда не доводилось ему ни в той, ни в этой жизни, так это принимать участие в кавалерийской атаке. «А почему бы и нет?..» – мелькнула в голове шальная мысль, а руки уже проверяли: легко ли ходит в ножнах шашка…
Навстречу всадникам Хадсона вымахнула орущая, визжащая конная лава и помчалась вперед. Метров с двухсот пуштуны вдруг врезали из своих МР- 28, что оказалось для бенгальцев и англичан очень неприятным сюрпризом. Их строй смешался, падали лошади и люди, а лава, лишь в последний момент оставив стрельбу, засверкала серебром обнажённых клинков…
– …Ну знаешь, паря, это уж и вовсе – ни в какие ворота! – Буденный сурово глянул на Сашку и грозно покрутил ус. – А вот срубили б тебя – что тогда товарищу Сталину говорить? Как объяснять?
Белов покаянно молчал, но Семен Михайлович видел, что в его глазах пляшут весёлые чёртики. Он рыкнул ещё более сурово:
– Чего молчишь? Набедокурил – отвечай!
– А что отвечать? Виноват, товарищ маршал.
– Хорошо, что хоть понимаешь. И что с тобой прикажешь теперь делать? Какое взыскание наложить?
Вопрос был риторическим, но Александр неожиданно ответил:
– А такое же, какое на советского маршала, который сегодня семерых англичан зарубил, а четверых – застрелил из своего революционного маузера. Ведь если бы этот маршал англичанам попался. – и он многозначительно замолчал, с трудом подавив улыбку.
Буденный сурово посмотрел на стоящего перед ним паренька и вдруг оглушительно расхохотался:
– Уел! Ить же, малой – уел! Да только что мне делать было, когда я тебя среди Рахимкиных джигитов увидал? Ась? Вот за тобой и поскакал.
– Ну да, – согласился Александр, – послать-то некого было. Эскадрон пограничников рядом стоит, а послать и некого.
Семен Михайлович снова захохотал, собрался что- то ответить, но не успел. В ночи раздался стук копыт и звяканье упряжи. Из темноты к ним подъехала группа людей. Все шестеро пуштунских маликов и трое сикхских сардаров
[68]
.
