– Согласно показаниям пяти присутствовавших на месте пограничников, а вернее, четырех пограничников и одного офицера разведки, семья Шуман погибла, подорвавшись на SM-семьдесят.
– Что такое SM-семьдесят? – поинтересовался Томас.
– Это летальное устройство. Вдоль заграждения, разделявшего две Германии, восточный режим установил мины, так называемые самострелы, соединенные с заграждением скрытым проводом. Когда кто-то пробовал перелезть через забор, срабатывала мина, начиненная сотнями стальных шариков. Шуманы были убиты на месте.
– А вскрытие производилось?
Алекс проверил по своим записям на экране:
– От них остались обугленные трупы из-за пожара, вызванного взрывом мины SM-семьдесят.
– Точно установлено, что все трое погибли?
– Если верить составленному протоколу и показаниям свидетелей – да.
Томас почесал подбородок, обросший густой щетиной:
– Если вдруг кто-то из членов семьи выжил, то его мотивом могла бы стать месть. Месть обществу или человечеству в целом.
– Ты имеешь в виду девочку, Ренату? – с сомнением взглянул на него Курц.
Томас развел руками:
– А почему бы нет? Сейчас ей было бы около тридцати пяти лет. Она вполне могла написать эти письма Могенсу. И вообще, кто может сказать, что на самом деле произошло в этом лесу двадцать пять лет тому назад? Насколько можно доверять показаниям свидетелей? Ведь они находились на скамье подсудимых.
Алекс иронически улыбнулся его словам:
– Я и сам люблю истории о заговорах. Но зачем пограничникам было врать?
– Возможно, они придумали убедительную версию, при помощи которой могли избежать наказания. Возможно, действительно считали, что вся семья погибла. А возможно, ни то ни другое, а что-то третье. Мотивов может быть море. Вы сказали, что там присутствовал офицер Штази. Разве одно это не является необычным обстоятельством?
– Штази везде расставляло своих людей, в том числе и среди тех, кто охранял границу. Режим никому не доверял.
– Но чтобы вдруг офицера? Какое у него было звание?
Алекс сверился с экраном:
– Полковник. Полковник Эрхард Хауссер.
Томас взглянул в сторону архивных шкафов:
– Можно посмотреть, какие дела он вел?
– Проще простого, если только эти чертовы бумаги не были уничтожены.
Алекс записал архивный шифр Хауссера и вышел в передний зал, где была картотека.
– Ты и правда думаешь, что Рената может быть жива? – устало спросил Курц.
– Мы не можем оставить без внимания ни один вариант.
Томас сел на стул рядом с Луизой. Все как завороженные смотрели на черно-белую фотографию Ренаты, застывшую на экране.
– Что бы то ни было, а мне ее жалко, – сказала Луиза.
Никто из них не мог бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем из соседнего зала послышались быстрые шаги Алекса. В следующий миг он вбежал к ним и бросил на стол принесенные папки:
– Этот чертов Хауссер, оказывается, был из отделения «Зет». Он же вел наблюдение за Шуманами и руководил операцией «Мидас».
– Значит, он следил за ними всю дорогу до леса, где они погибли?
Алекс кивнул.
Томас взял верхнюю папку и бегло пролистал.
– Что это?
– Я выбрал несколько дел, которые он вел раньше. Вот это непосредственно предшествовало операции «Мидас». В нем идет речь о контрабандной сети по переправке людей за границу. Как утверждал Хауссер, ее возглавлял некто Лео Данциг. Его имя попадалось мне в нескольких других делах. Колоритная личность, окончившая свои дни в Хоэншёнхаузене.
– От чего он умер?
– По официальной версии, от воспаления легких. От этого тогда умерли многие заключенные. В большинстве случаев их сажали в подвальную камеру, там они заболевали и умирали в тюремном лазарете. Но были слухи, что в Хоэншёнхаузене применялась waterboarding
[53]
. Жутковатое местечко!
– Полковник Хауссер применял пытку водой? – встрепенулся Томас.
Алекс пожал плечами:
– Это только слухи. И мы не знаем, принимал ли Хауссер непосредственное участие в допросах, которые там проводились.
Томас посмотрел на сидевшего напротив Курца. С того, казалось, сон совершенно слетел.
– Трое туристов-мужчин утонули, также умерла и Клара Граф, утонул соучастник Кристофа Шумана Браун, а тут еще сведения о том, что заключенные полковника Хауссера, возможно, подвергались пытке водой. Что скажете? Или только мне тут мерещится что-то общее?
– Наверное, стоит узнать, жив ли еще Эрхард Хауссер, а если жив, то где он живет? – произнес, вставая из-за стола, Курц.
79
Берлин, 9 мая 2014 года
На Генслерштрассе ничто не нарушало тишину старых пакгаузов и жилых кварталов, озаренных лучами утреннего солнца. Кортеж полицейских машин, состоявший из двух патрульных машин и нескольких автобусов с военизированным подразделением оперативного отдела, возглавлял Курц на своей «ауди». Томас сидел впереди рядом с Курцем, который стиснул руль так, что у него побелели костяшки пальцев. Томас через плечо обернулся к Луизе:
– Ты в порядке?
Она сдержанно кивнула. Выражение лица у нее было сосредоточенным, как никогда. Никто из них сегодня не сомкнул глаз, адреналин придавал им бодрости.
– Добро пожаловать в Штазиленд, – буркнул Курц, окинув неодобрительным взглядом стоящие справа пакгаузы. – Весь этот район до падения Берлинской стены принадлежал Штази, тогда он не был отмечен ни на одной карте.
– Судя по всему, подходящее местожительство для бывшего полковника.
Курц кивнул.
После посещения государственного архива Курцу на рассвете дня удалось получить постановление судьи и добиться, чтобы ему выделили военизированное подразделение оперативного отдела. Томас и Луиза присутствовали при том, как он, не сообщая своему начальнику напрямик, что подозревает Эрхарда Хауссера в десяти убийствах, ограничился тем, что назвал Хауссера скрывающимся военным преступником, который может быть связан с рядом нераскрытых преступлений и исчезновением гражданина Дании. Однако в руководстве полиции никто не был поставлен в известность, что в операции участвуют Томас и Луиза, а командиру военизированного подразделения они были представлены как «иностранные наблюдатели».
Доехав до Шлейцерштрассе, кортеж свернул на пустынную улицу, вдоль которой располагались виллы, и подъехал к маленькому серому дому, перед крыльцом которого стоял старый «БМВ» цвета шампанского. Курц остановился на противоположной стороне улицы, и все трое вышли из машины. Над крышами домов видны были вздымавшиеся за ними сторожевые вышки расположенной на соседней улице тюрьмы Хоэншёнхаузен, ныне превращенной в музей.
