– Я очень хорошо понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
Она убрала руку и тихо покачала головой.
– Ты не виновата в его смерти.
– Так отчего же тогда у меня такое чувство?
Томас отпил пива из бокала и тяжело вздохнул:
– Когда погибла Ева, а я не смог найти убийцу, для меня все рухнуло. Я ненавидел себя за то, что не был дома и не защитил ее, за все, чего я для нее не сделал, за все, что мы могли бы сделать вместе, но что было упущено. Дело дошло до того, что я возненавидел все вокруг: друзей, соседей и товарищей по работе. Ненависть моя была такова, что мне уже и жить не хотелось, и я с горя запил.
– И что же тебя тогда остановило?
– Сам не знаю. Время, наверное, поддержка друзей, а может быть, то, что пьянство губит тебя слишком медленно, так что я бросил эту затею на полдороге. Но как бы то ни было, я избавился от ненависти и озлобления. И все было хорошо, пока недавно я не узнал, что Ева встречалась с другим мужчиной. Тут все началось сызнова. Злость и обида опять овладели мной.
– Так, по-твоему, получается, что этому не бывает конца?
– Нет. Я считаю, что нужно думать о том хорошем, что было в прошлом, вспоминать все лучшее, что было у вас в жизни, то, что вы успели сделать вместе. И забыть все упреки и обиды. – Томас пожал плечами. – На самом деле я тоже толком не знаю. Чувствую только, что если дать этому волю, то оно отравит тебе весь остаток жизни.
Луиза кивнула и вытерла мокрые щеки. От слез у нее потекла тушь. Обнаружив это, она извинилась и ушла в туалет приводить себя в порядок.
Томас проводил ее глазами и допил остатки пива. Ему было жаль ее, но он сомневался, что от его слов что-то изменится. Сам-то он терпеть не мог, когда другие, в особенности Йонсон, донимали его мудрыми советами.
83
Луиза вошла в женский туалет. Там было пусто, с одной стороны тянулось шесть кабинок, с другой – шесть раковин. В широком, во всю стену, зеркале перед умывальниками отражалось все помещение. Луиза подошла к последней в ряду умывальников раковине и, взяв из контейнера салфетку, принялась осторожно убирать расплывшуюся тушь. Вдруг на другом конце туалетной комнаты открылась дверь, и краем глаза Луиза увидела появившуюся на пороге женщину. Луиза не любила заниматься макияжем в чьем-то присутствии. Она вынула из сумки косметичку, чтобы поскорее с этим покончить. Только что вошедшую блондинку, по-видимому, не смущало то, что она не одна. Она спокойно намазывала губы ярко-красной помадой.
Посмотрев в зеркало, Луиза убедилась, что ее лицо более или менее в порядке, и, убрав косметичку, направилась к двери. Но когда она поравнялась с незнакомой блондинкой, та неожиданно обернулась и загородила Луизе дорогу. У женщины оказались грубые черты лица, вульгарный макияж был наложен неряшливо, на ней был криво надетый парик самого дешевого сорта. Она пристально смотрела на Луизу глубоко посаженными черными глазами.
– Не спеши, Луиза, – заговорила она низким мужским голосом. – Нам с тобой есть о чем потолковать.
– Хау… Хауссер, – испуганно пролепетала Луиза.
Жесткая рука Хауссера с наманикюренными ногтями словно тисками сжала ее горло. Приподняв Луизу, он затолкал ее в первую туалетную кабинку. Луиза хотела закричать, но стиснувшая горло рука не дала ей издать ни звука. Заперев за собой дверь кабинки, он, плотно прижавшись, остался с ней в тесном пространстве. Она чувствовала противный приторный запах его духов, смешанный с острым запахом пота.
Глядя на Луизу, свободной рукой он провел по ее волосам:
– Ты красавица, дорогуша! Царственная красавица. Даже не верится, что то трусливое убожество – твой брат. Ты даже не представляешь себе, сколько он мне доставил хлопот. – Хауссер выразительно закатил глаза. – Каждый раз, как я лил на него воду, он орал благим матом. Он и в детстве так же боялся воды?
– Ах ты… поганая… скотина!
– Тише, тише, Луиза! Какие нехорошие слова сыплются из твоего хорошенького ротика!
Склонив набок голову, он разглядывал ее черты.
– Ты мне напоминаешь Ренату. Наверное, из маленькой Ренаты тоже выросла бы такая красивая и чистая девушка, как ты? Не то что эта жалкая пародия! – сказал он, показывая на себя. – Но когда меня объявили в розыск, а во всех средствах массовой информации показывали мой портрет, мне поневоле пришлось воскресить бедняжку Ренату.
– Ты болен.
– Ничуть. Разве что загнан в угол. Однако готов признать, что мой маскарад гораздо лучше смотрится в ночной тьме Тойфельсберга, чем здесь при дневном свете. Ты не поверишь, каких только признаний не сделает прикованный цепью человек нежной женщине, когда ему грозит утопление! – Хауссер негромко хохотнул и покрепче сжал руку на шее Луизы. – А сейчас ты мне расскажешь, где деньги твоего братца. Я знаю, ты за ними приехала.
– Ты сумасшедший! Я приехала сюда искать брата. Ты сам их забрал. Ты выпытал у него этот секрет.
– В последний раз спрашиваю, Луиза, где деньги?
– Не имею понятия, но я рада, что они тебе не достались. Погоди, скоро тебя поймают.
Он снова стиснул ей горло, и Луизе стало нечем дышать.
– Говори сейчас же, а не то…
– А не то – что?.. Давай, убей меня, как убил всех остальных… Как убил Ренату.
Хауссер покачал головой:
– Ренату я не убивал. За кого ты меня принимаешь? Мужчин – да, потому что они были жадные скоты и думали, что за деньги получат любовь. Пользовались своим положением, чтобы купить чистую душу. Убожества все как один, и твой брат в первую очередь! – брызжа слюной, выкрикнул Хауссер.
– Ты и сам не лучше, чертов психопат!
Хауссер взглянул на нее с таким удивлением, что, несмотря на свое отчаянное положение, она была поражена.
– Нет, это неправда… Я просто старался приспособиться к новым временам.
Луиза толкнула его в грудь, заставив отшатнуться на полшага, и затем коленкой поддала ему в пах. Он взвыл от боли и согнулся пополам. Луиза бросилась за дверь. Хауссер пытался ее перехватить, но она вырвалась и выскочила за порог. Не замедляя шагов, она выбежала из туалета и, ворвавшись в ресторан, стала звать на помощь. Тотчас же к ней сбежались встревоженные официанты, никто из них не понимал, что делать дальше.
Томас вскочил из-за столика на террасе и устремился к ней навстречу:
– Что происходит?
– Хауссер… Он напал на меня… переодетый женщиной… в туалете, – выговорила она, еле переводя дух.
Протиснувшись мимо официантов, Томас выскочил и бегом бросился в женский туалет. На полу он увидел пару красных туфель на высоком каблуке. Он проверил кабинки и убедился, что всюду пусто, а Хауссер опять исчез. Он вернулся к Луизе. Она уже успела вызвать метрдотеля и попросила того позвонить в полицию. Метрдотель был важным пожилым господином. Луизе пришлось долго его уговаривать, убеждая, что в ресторане находится самый разыскиваемый в стране преступник.
