Роджер взглянул на меня и тут же отвел глаза.
– Не сказал. Она… хм… боюсь, она подумала так же, как и вы. Что я ее вроде как предал, и…
– Так и есть! Предал и ее, и нас! Роджер, как ты мог?!
– Нет, он был прав, – возразил Джейми. – В конце концов…
Я в бешенстве повернулась к нему.
– Нет, не прав! Он скрыл от нее правду, пытался удержать… Ты хоть понимаешь, что мог никогда ее не увидеть?!
– Да! И тогда с ней ничего бы не случилось!
Я сглотнула гнев и обиду, пытаясь взять себя в руки и говорить спокойно.
– Вот только она была бы против… А решать все равно ей.
Ответить Джейми не успел, потому что Роджер вскочил на ноги.
– Вы сказали, с ней что-то произошло… То есть речь не только о беременности?
Роджер, кажется, уже оправился от потрясения, и к нему вернулась способность мыслить ясно. Он быстро пришел к тем же выводам, что и я в свое время.
– Вы сказали, она на седьмом месяце. Она не сможет пройти сквозь камни!
– Уже не сможет, – горько подтвердила я. – Хотя успела бы. Я просила ее вернуться в Шотландию или поехать в Индию, там есть еще один проход. Однако она не слушала. Отказалась ехать, не выяснив сперва, что с тобой.
– …что со мной, – медленно повторил Роджер и посмотрел на Джейми.
Тот окаменел и стиснул зубы.
– Да. Я виноват и свою вину не отрицаю. Она здесь застряла. А я не могу ничего сделать – только вернуть ей тебя.
Теперь я поняла, почему Джейми не желал рассказывать Роджеру всей правды: ведь осознав, что Брианне нет дороги обратно, он может с нами не поехать. Одно дело – последовать за ней в прошлое, совсем другое – остаться здесь на неопределенный срок. Вот что грызло Джейми всю дорогу! Да уж, спартанский мальчик, позволивший лисенку выесть себе внутренности, нашел бы в Джейми родственную душу…
Роджер не успел ничего ответить: за дверью раздался шум, шкура сдвинулась в сторону, и к нам один за другим вошла добрая дюжина могавков.
Мы в изумлении уставились на эту толпу. Здесь были и мужчины, и женщины, и даже дети, тепло одетые в кожу и меха. Одна из старух держала ребенка, привязанного к дощечке; она без колебаний шагнула вперед и сунула его под нос Роджеру, что-то велев ему на своем наречии.
Тот непонимающе нахмурился. Джейми наклонился к старухе и бросил ей несколько отрывистых слов. Она нетерпеливо повторила сказанное, потом жестом поманила парня-подростка.
– Ты… быть священник, – запинаясь, проговорил он Роджеру и указал на младенца. – Лей вода.
– Я не священник…
Роджер протянул ребенка женщине, но та сурово покачала головой.
– Свящ-щник, – твердо заявила она. – Лей.
Она махнула одной из девушек, и та поспешно выступила вперед, держа роговую чашу, до краев полную воды.
– Отец Александр сказать, ты священник, сын священника, – добавил парень.
Роджер заметно побелел под своей бородой. Джейми, кажется, кого-то узнал в толпе, потому что отошел с ним в сторону и обменялся парой фраз на французском.
– Это все, что осталось от его паствы, – пояснил он нам. – Старейшины велели им уйти. Они отправятся в земли гуронов, в миссию святой Берты. И хотят крестить ребенка, вдруг тот умрет в пути. – Он посмотрел на Роджера. – Они решили, что ты священник?
– Судя по всему. – Роджер опасливо держал младенца на вытянутых руках.
Джейми задумался, глядя на индейцев. Они были совершенно спокойны, хотя я и предположить не могла, что ждет их впереди. Они пережили огонь, смерть, изгнание… что еще? Слезы были видны лишь на лице той старухи, что принесла ребенка, – должно быть, она мать погибшей девушки.
– В случае нужды любой человек может исполнить роль священника, – тихо проговорил Джейми Роджеру.
Не думала я, что можно побелеть еще сильнее. Роджер пошатнулся, и старуха вытянула руки, чтобы подхватить ребенка, если его вдруг уронят.
Однако Роджер устоял – и даже кивнул девушке с чашей, чтобы та подошла ближе.
– Parlez-vous fran?.. – спросил он, и индейцы в большинстве своем закивали, хоть и не очень уверенно.
– C’est bien, хорошо. – Набрав полную грудь воздуха, он поднял младенца на вытянутых руках. Ребенок, очаровательный малыш с золотистой кожей и русыми кудряшками, сонно заморгал.
– Именем Господа Иисуса Христа, пребывающего с нами, – начал Роджер на французском, – мы крестим сегодня чадо Его.
Ну конечно… Роджер ведь сын священника и наверняка часто наблюдал за обрядами. Хоть он и не помнит точных слов, но общее представление имеет.
Он передавал ребенка из рук в руки, а сам проникновенно спрашивал каждого из индейцев:
– Qui est votre Seigneur, votre Sauveur? Кто Господь твой и Спаситель?
– Voulez-vous placer votre foi en Lui? Сильна ли вера твоя?
– Обещаешь ли ты донести до этого дитя Заветы Божии и вырастить его в вере христианской?
Индейцы слаженно кивали в ответ.
– Oui, certainement. Je le promets. Да, конечно. Обещаю.
Наконец ребенок очутился у Джейми.
– Кто Господь твой и Спаситель?
– Иисус Христос, – не задумываясь, ответил тот, и ребенка передали мне.
– Уповаешь ли на волю Его?
Я вгляделась в милое невинное личико и твердо ответила:
– Да.
Роджер забрал у меня ребенка, отдал его бабушке, а сам окунул можжевеловую веточку в чашу с водой и сбрызнул младенцу голову.
– Я крещу тебя…
Он замолк и панически уставился на меня.
– Это девочка, – подсказала я, и он, кивнув, снова взмахнул веточкой.
– Я крещу тебя, Александра, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
После того как крещеные индейцы ушли, нас больше никто не тревожил, только один воин принес немного дров и еды, но все вопросы Джейми он пропустил мимо ушей.
– Как думаете, нас убьют? – поинтересовался вдруг Роджер. Он дернул уголком губ в слабой попытке улыбнуться. – По крайней мере, меня? Вы-то, похоже, в безопасности.
Говорил он совсем безразлично. Судя по черным теням под глазами, Роджер безмерно устал бояться.
– Они нас не тронут.
Я запустила руку в спутанные волосы, тоже чувствуя себя вконец вымотанной: в конце концов, я не спала уже почти двое суток.
– Не успела рассказать. Прошлой ночью я была в доме Тевактеньон. Там собирался совет матерей. Они что-то обсуждали и долго спорили. Что именно – не знаю, мне, конечно же, никто не переводил. Однако в самом конце, прежде чем меня отвели к вам, одна девушка, говорившая по-английски, вкратце пересказала самое важное. Дело в том, что молодые воины нашли наш тайник с виски и начали пить. Женщины не стали вмешиваться: они решили, что сделка уже заключена. Однако спьяну мужчины что-то не поделили, как раз перед казнью священника. Завязалась потасовка… и пошло-поехало.
