– Когда будете рубить репу для хаггиса, не выкидывайте ботву. Заварите ее и давайте понемногу детям. И сами пейте – молока будет больше.
Майри Бэкхем, прижимая ребенка к груди, кивнула, старательно запоминая рецепт. Я так и не смогла убедить шотландцев, что надо есть свежую зелень, но время от времени мне выпадал шанс добавить немного витамина С в чей-нибудь рацион, традиционно состоявший из овсянки и оленины.
Я даже заставила Джейми съесть у всех на виду целую тарелку помидоров. Впрочем, без особых результатов. Как мне кто-то признался, легендарный Макдью запросто способен питаться любой отравой, которая тотчас убила бы простого смертного.
Попрощавшись с Майри, я улыбнулась следующей пациентке – женщине с двумя девочками, сплошь покрытыми сыпью. Сперва я решила, что опять-таки сказывается нехватка витаминов, однако на самом деле причиной тому был ядовитый плющ.
Услышав какое-то стальное лязганье, я обернулась, забыв о пациентах. Мужчины похватались за оружие.
Из леса под приглушенный бой барабанов строевым шагом выходили солдаты в алых мундирах и зеленых килтах. Их мушкеты указывали в небо, длинные сабли болтались скорпионьими хвостами, а они все шли и шли парами.
Четыре, шесть, восемь, десять… Я про себя считала вместе с остальными. Их оказалось сорок – мужчин в медвежьих шапках, которые, не глядя по сторонам, шагали в такт барабанному бою.
Краем глаза я заметила, как насторожился Макнейл, и его люди подошли ближе. Остальные тоже зашевелились – я спиной чувствовала, как собираются горцы возле своих лэрдов.
Рядом со мной будто из ниоткуда возникла Брианна с ребенком на руках. Она выглянула из-за плеча и тихо спросила:
– Кто они такие?
Вопрос эхом разнесся по всей поляне.
– Шотландский горный полк, – ответила я.
– Это я вижу, – едко отозвалась она. – Они друзья или враги?
Логичный вопрос; жаль только, что ответа, судя по растерянному бормотанию, никто не знал. Бывало, что войска разгоняли разные сборища, однако у нас ведь мирное собрание, не имеющее политической подоплеки… Впрочем, в свете недавнего восстания присутствие стольких шотландцев в одном месте могло быть воспринято превратно. Ропот нарастал, словно горы вздыхали перед бурей.
С одной стороны – сорок пехотинцев с ружьями и саблями. С другой – двести шотландцев, вооруженных до зубов… и обремененных женами и детьми.
Вспомнив Каллоден, я, не оборачиваясь, сказала Брианне:
– Если что, хватай ребенка и прячься в скалах.
Появился Роджер и встал плечом к плечу рядом с Джейми, загораживая нас с Брианной. То же самое происходило по всей поляне. Казалось, что женщины вовсе исчезли, испарились, оставив лишь длинные шеренги хмурых горцев.
Из тени деревьев вдруг выступили двое мужчин – офицер верхом на коне и адъютант, несущий знамя полка. Они миновали колонну солдат; адъютант повернулся и что-то спросил у командира, а тот кивнул в нашу сторону и отдал громкий приказ пехотинцам. Солдаты, прежде вытянутые по стойке «смирно», опустили мушкеты и расслабились. Офицер же, тронув пятками коня, направил его в неохотно расступавшуюся толпу.
Он двигался прямиком к Джейми, чья ярко-рыжая макушка заметно возвышалась над остальными.
Офицер снял шляпу с перьями, спешился, сделал два шага и коротко поклонился. Он был невысоким и коренастым, лет тридцати, с темными глазами, сверкавшими ярче стального горжета на шее. Вблизи стало видно, что красный плащ у него застегнут на плече медной брошью с вытертой позолотой.
– Меня зовут Арчи Хейс, – раскатисто сказал офицер, с надеждой глядя на Джейми. – Говорят, вы знали моего отца.
Глава 71
Круг замкнулся
– Я должен кое-что вам сказать… – начал Роджер.
Он еле дождался, когда Джейми Фрейзер будет один – все вокруг пытались перемолвиться с ним хоть словечком. Со временем, слава богу, наплыв почитателей схлынул, и тот наконец-таки остался в полном одиночестве.
Фрейзер, заметно удивившись, кивком предложил сесть рядом на высокое бревно.
Роджер держал на руках ребенка: Брианна и Лиззи готовили ужин, а Клэр ушла навестить Кэмеронов. Воздух терпко пах древесным дымом, а не торфяными лепешками, и все же здешние места удивительно походили на Шотландию.
Джейми посмотрел на спящего внука, чья рыжая головка сияла в свете костров, и Роджер незамедлительно отдал ему ребенка.
– Balach Boidheach
[19]
, – пробормотал Джейми, когда тот заворочался. – Шшш, все хорошо. Так что ты хотел сказать? – поднял он взгляд на Роджера.
– Ну, не то чтобы хотел… Я должен кое-что передать. А вы уже сами решите, стоит ли говорить остальным.
Джейми поднял бровь, совсем как дочь, и этот знакомый жест воодушевил Роджера.
– Я… хм… Ну, когда Брианна ушла сквозь камни Крэг-на-Дун, я не мог отправиться за ней сразу, пришлось ждать несколько недель.
– И? – насторожился Джейми, как всегда, если речь заходила о каменных кругах.
– Я поехал в Ивернесс, в дом своего отца, и стал приводить в порядок его бумаги. Он никогда не выбрасывал старые письма и прочий ненужный хлам.
Джейми кивнул, явно не понимая, к чему клонит Роджер.
– Я нашел одно письмо… И выучил его наизусть, чтобы пересказать Клэр, если ее найду. Вот только сейчас я не уверен, что о нем стоит говорить ей или Брианне…
– И ты спрашиваешь совета у меня? – удивился Фрейзер.
– Наверное. Хотя если подумать, это письмо больше для вас, чем для нее… Вы же знаете, мой отец был священником. Я так полагаю, письмо было чем-то вроде исповеди… и, наверное, смерть автора позволяет раскрыть ее тайну.
Глубоко вдохнув, Роджер закрыл глаза и увидел перед собой косые строчки, написанные четким угловатым почерком. Он прочитал их более ста раз и, без сомнений, запомнил каждое слово.
– «Здравствуй, Редж!
Сердечные дела у меня обстоят неважно. И в этот раз Клэр ни при чем (уж прости за сарказм). Врач уверяет, я вполне протяну еще несколько лет, однако шансы мои невелики. Монахини в школе Бри запугивают детишек россказнями о страшных мучениях для тех, кто умер без отпущения грехов. Черт бы меня побрал (и снова прости), если я боюсь того, что ждет за гранью. Но… кто знает?
По вполне понятным причинам я не могу исповедаться приходскому священнику. Вряд ли он сочтет мой поступок грехом… скорее, украдкой вызовет по мою душу санитаров и отправит в психиатрическую лечебницу.
Однако ты, Редж, тоже священник, хоть и не католик. И что куда важнее – ты мой друг. Не надо мне отвечать, да и вряд ли ты найдешь нужные слова. Зато тебе по силам меня выслушать. Это твой величайший дар – умение слушать.
