С возрастающим удивлением Роджер вынимал предмет за предметом и аккуратно складывал их на полу рядом с ящиком. Ценности и безделушки, заключавшие в себе историю Брианны Рэндалл.
Затем в голове Роджера мелькнула тревожная мысль, и он схватил крышку, желая проверить адрес на наклейке. Оксфорд. Да, она отправила их именно сюда. Но почему, ведь она полагала, что он пробудет в Шотландии все лето? Он бы уехал, если бы в последнюю минуту не согласился участвовать в конференции.
В углу ящика обнаружилась шкатулка для драгоценностей. Внутри лежали несколько колец, броши и сережки. Был там и дымчатый топаз, который он подарил ей на день рождения. Цепочки и ожерелья. Не хватало двух вещей.
Серебряного браслета, который он тоже дарил ей, и жемчуга, принадлежавшего ее бабушке.
– Боже милосердный!
Он вытряхнул все из шкатулки и заново перебрал украшения. Ожерелье из жемчужин, обрамленных старинным золотом, пропало.
Взять его с собой на конференцию в Шри-Ланку она не могла. Брианна вообще редко его надевала. Ожерелье было единственной связью с…
– Ты ведь не сделала этого! – воскликнул Роджер. – Боже, скажи мне, что нет!
Он положил шкатулку на кровать и бросился вниз по лестнице к телефону.
Пришлось ждать целую вечность, пока соединяли с оператором международных звонков. В трубке раздалось потрескивание, и вот наконец пошли гудки. Один, второй… Щелчок, кто-то снял трубку. Сердце Роджера радостно ухнуло. Она дома!
– Приносим свои извинения, – произнес в трубку приятный бездушный женский голос, – номер отключен от сети или не обслуживается.
Господи, она ведь не могла! Или могла?.. Да, могла, черт возьми! Чем она только думала, идиотка!
Роджер беспокойно барабанил пальцами по бедру. Он закурил, слушая треск в трубке, пока устанавливалось соединение с номером по ту сторону океана. Ему пришлось столкнуться с бесконечным множеством секретарей-тугодумов и с их любезными просьбами подождать, пока в трубке не раздался нужный голос:
– Джозеф Эбернети.
– Доктор Эбернети? Это Роджер Уэйкфилд. Вы знаете, где Брианна?
– С вами. Разве нет? – удивленно переспросил голос.
Роджер похолодел и сдавил трубку, словно пытаясь выжать из нее желанный ответ.
– Нет. – Он изо всех сил старался сохранить спокойствие. – Она собиралась приехать осенью, когда получит степень и съездит на какую-то конференцию.
– Не может быть. Она сдала работу в конце апреля – я приглашал ее на ужин, чтобы отпраздновать, – и сказала, что не станет дожидаться официальной церемонии и поедет в Шотландию. Погодите, дайте подумать… Да, мой сын Ленни отвозил ее в аэропорт! Когда же это было?.. Точно, во вторник, двадцать седьмого. Хотите сказать, она не добралась? – заволновался доктор Эбернети.
– Не знаю, добралась она или нет. – Роджер сжал свободную руку в кулак. – Она не сказала мне, что приедет. – Он замолчал и перевел дыхание. – А куда она полетела? В какой город? В Лондон? Или в Эдинбург?
Конечно, может быть, ей захотелось сделать сюрприз и нагрянуть неожиданно. Но вряд ли Брианна решила так поступить.
В голове промелькнули сцены похищения, затем терактов, учиненных ирландскими республиканцами. Все что угодно могло случиться с девушкой, которая отправилась в большой город совсем одна. И это «все что угодно» было бы лучше, чем то, что произошло на самом деле, как подсказывало Роджеру нутро. Чертова баба!
– В Инвернесс, – раздался в трубке голос доктора Эбернети. – Из Бостона в Эдинбург, а затем на поезде в Инвернесс.
– О, господи! – Одновременно и упрек, и молитва. Если она вылетела из Бостона во вторник, значит, до Инвернесса добралась в четверг. А в пятницу было тридцатое апреля – канун Белтайна, древнего праздника костров, когда шотландцы разводят костры на вершинах холмов, как символ очищения и плодородия. В этот день, возможно, откроется магический портал на вершине холма Крейг-на-Дун.
Эбернети взволнованно бубнил в трубку, что-то спрашивая. Роджер попытался сосредоточиться.
– Нет, – с трудом проговорил он. – Я не знал. Я еще в Оксфорде.
Воцарилось звенящее молчание, наполненное ужасом. Роджер глубоко вдохнул – каждый вдох давался ему с трудом – и перехватил трубку другой рукой, вытерев о брюки вспотевшую ладонь.
– Доктор Эбернети, возможно, Брианна последовала за своей матерью, Клэр. Скажите, вы знаете, где она?
– Ох, – нехотя произнес доктор Эбернети, – боюсь, что нет. Точно не знаю.
Точно не знает… Отличный способ увильнуть от ответа.
– Хорошо, спрошу так: вы когда-нибудь слышали о Джейми Фрейзере? – осторожно поинтересовался Роджер.
Трубка накалилась от неловкого молчания, затем Джозеф Эбернети испустил стон.
– Пресвятые угодники! – выдохнул он. – Она сделала это.
«Вы поступили бы иначе?»
Вот что сказал ему Джо Эбернети после долгого разговора, и этот вопрос пульсировал у Роджера в висках, пока он вел машину на север, в пелене дождя едва замечая дорожные знаки, что проносились мимо.
«Вы поступили бы иначе?»
– На ее месте я поступил бы так же, – сказал доктор Эбернети. – Если бы вы ничего не знали о своем отце, – и вдруг случайно выяснили, где он находится… Разве вам не захотелось бы встретиться? Лично мне было бы очень любопытно.
– Вы не понимаете, – ответил Роджер, растерянно утирая лоб, – это не та ситуация, когда приемная дочь узнала имя настоящего отца и тут же бросилась за порог.
– А мне кажется, именно та. Бри удочерили, верно? По-моему, она отправилась бы в путь гораздо раньше, если бы не чувствовала, что это несправедливо по отношению к Фрэнку.
Роджер покачал головой, совсем забыв, что доктор Эбернети его не видит.
– Одно дело, «броситься за порог». И совсем другое – путь в прошлое… Бри рассказывала вам, как прошла его Клэр?
– Рассказывала, – подтвердил Джо с иронией. – По ее словам, это не совсем то, что пройти через вращающуюся дверь.
– Мягко говоря.
От воспоминания о каменном круге на Крейг-на-Дун Роджера бросило в холодный пот.
– Мягко говоря? То есть вам известно, как это происходит? – поинтересовался доктор Эбернети.
– Известно, черт возьми! – рявкнул Роджер. Он перевел дыхание. – Простите. Слушайте, мне трудно объяснить… Те камни… Не каждый их слышит. Клэр слышала. Бри тоже. И я. И для нас…
Клэр прошла через круг на Крейг-на-Дун два с половиной года тому назад в первый день ноября на Самайн – древний праздник костров. Роджера бросило в дрожь.
– То есть пройти через круг может не всякий? А вы можете? – спросил Эбернети с любопытством, и, кажется, в его голосе слышалась зависть.
