Прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему. А как быть с тем, кто посягнул на близкого тебе человека? Джейми не мог простить его от имени дочери – да и не стал бы прощать. Но если так… может ли тогда он рассчитывать на ответное прощение?
Он получил образование в лучших университетах Парижа, водил дружбу с королями и философами – а сам оставался горцем, воспитанным с твердыми представлениями о чести. Тело воина, разум джентльмена… и душа варвара, для которого священны лишь узы крови, и плевать на все людские и божьи законы.
Да, прощение важно, Брианна должна найти в себе силы простить того мужчину – прежде всего, ради себя самой. А все остальное достанется Джейми.
– Я воздам, говорит Господь, – прошептал он в темноту.
Потом поднял глаза к пылающей звездами громадине неба.
– Черта с два, – с вызовом сказал он. Да, это неблагодарно с его стороны. И может быть, неправильно. Но он не собирается лгать Господу и самому себе.
– Черта с два, – повторил он громче. – Если хочешь меня проклясть за то, что я сделал – значит, так тому и быть. Она моя дочь!
Звезды молчали. Поэтому Джейми кивнул, будто соглашаясь с ними, и стремительно зашагал к дому.
Глава 49
Выбор
Ноябрь 1769 года
Открыв саквояж Дэниэла Роулингса, я уставилась на выложенные рядами пузырьки: зеленые и коричневые с лекарственными травами, золотистые с настойками… Здесь не было нужного мне средства.
Я сняла ткань, прикрывавшую верхний отсек с хирургическими инструментами, и, чувствуя во рту холодный металлический привкус, подняла скальпель с изогнутой ручкой. Прекрасное лезвие, острое и надежное, удобно лежащее в руке и – я покачала его на кончике вытянутого пальца – отлично сбалансированное.
Я опустила скальпель и взяла со стола длинный толстый корень, на котором болтались остатки листьев, вялые и желтые. Корень был всего один. За последние две недели я обыскала чуть ли не весь лес… увы, осень близилась к концу, и я не могла распознать нужные мне растения по одним лишь пожухлым стеблям. И этот-то корень я нашла чудом – в укромном уголке, где с него еще не осыпались характерные ягодки. Синий кохош, это несомненно он.
Вот только одного корня мне мало…
Европейских трав под рукой тоже не было: ни черемицы, ни полыни. Хотя полынь, возможно, удастся раздобыть, на ней ведь настаивают абсент…
– Кто бы мог делать абсент на окраине Северной Каролины? – задумалась я вслух, поигрывая скальпелем.
– Насколько я знаю, никто.
Я вздрогнула, и лезвие вонзилось в подушечку большого пальца. На стол брызнула кровь, и я торопливо завернула раненую руку в передник.
– Боже, саксоночка! Ты как?! Я не хотел тебя напугать.
Ранка пока еще не болела, но от неожиданнрости я закусила губу. Не на шутку встревоженный, Джейми взял меня за руку, чтобы взглянуть на порез. Тут же хлынула кровь, и он поспешно вернул ткань на место.
– Все нормально, просто царапина. Ты откуда взялся? Я думала, ты еще на винокурне.
Отчего-то закружилась голова.
– Я и был там. Сусло пока что не готово для перегонки. Саксоночка, кровь хлещет, как из резаной свиньи. Ты точно в порядке?
Кровь и впрямь текла очень сильно; весь стол усеивали брызги, угол передника напитался влагой.
– Да. Наверное, сосуд задела. Ничего страшного, это не артерия. Надо поднять выше. Поможешь?
Здоровой рукой я нащупала за спиной завязки передника. Джейми одним рывком сдернул его с меня, замотал пострадавшую кисть и поднял ее над моей головой.
– А что это ты тут делаешь? – поинтересовался он, глядя на скальпель, валявшийся возле кривого кохоша.
– А… Хотела корень нарезать, – отмахнулась я.
Джейми внимательно посмотрел на меня, потом на буфет, где лежал мой ножик для овощей, и выразительно поднял брови.
– Да ну? А я думал, ты этими штуками, – он кивнул на открытый ящик со скальпелями, – только людей кромсаешь.
Я непроизвольно дернулась, и Джейми крепче сжал пострадавший палец. Я зашипела от боли. Он ослабил хватку, при этом наградив меня хмурым взглядом.
– Саксоночка, ты какого черта тут затеяла? У тебя такое лицо, будто ты кого-то прирезала, а я застукал тебя над трупом.
У меня онемели губы. Я высвободилась и села, прижимая раненую руку к груди.
– Я… никак не могла решить, – неохотно призналась я. Не стоит ему врать, он все равно рано или поздно узнает правду.
– Что решить?
– Что делать с Бри. Надо выбрать самый безопасный способ.
– Для чего?
Он посмотрел на открытый медицинский саквояж, затем на скальпель, – и в его глазах вспыхнуло осознание.
– Ты собираешься…
– Если она сама захочет. – Я потрогала лезвие, залитое моей кровью. – Либо это, либо травы. Травы опаснее – могут начаться судороги, кровотечение… Впрочем, это не важно, у меня все равно их нет.
– Клэр… ты раньше этим занималась?
Подняв голову, я увидела на лице Джейми странное выражение, которого никогда не замечала прежде. В его глазах плескался ужас. Я положила руки на стол, чтобы скрыть их дрожь. С голосом, правда, ничего сделать не смогла.
– А если да – что тогда?
Он глядел на меня секунду-другую, потом опустился на скамью напротив, медленно, словно боялся что-нибудь сломать.
– Не делала, – тихо сказал он.
– Не делала, – подтвердила я. – Никогда.
Он расслабился и взял меня за безжизненно слабую руку.
– Я знал, что ты никого не можешь убить.
– Могу. Уже убивала, – прошептала я, глядя на столешницу. – Я убила своего пациента, ты же помнишь про Грэхема Мензеса.
Помолчав немного, он большим пальцем погладил мою ладонь.
– Думаю, это другое. Помочь умирающему, исполнить его последнюю волю… как по мне, это сострадание, а не убийство. И, наверное, даже долг.
– Долг?!
– Помнишь Фалкирк-Хилл и ту ночь, когда Руперт умер в часовне?
Я кивнула. Не смогла бы забыть даже при всем желании: темный холод тесной церквушки, завывание волынок и выстрелы; тяжелый запах мужского пота, оторопелое молчание и Руперт, захлебывающийся кровью на полу у моих ног. Он попросил Дугала Маккензи, своего друга и вождя, ускорить его кончину… И Дугал это сделал.
– Я думаю, в этом тоже долг врача, – мягко сказал Джейми. – Тебе не всегда удается исцелять раны – но ты можешь избавить человека от страданий… Как и клялась.
– Да… Клялась. Для меня это не просто клятва врача. Джейми, Бри моя дочь! Неужели ты считаешь, что я не обдумала все тысячу раз? Что не представляю, какой это риск? Джейми, я ведь могу ее убить!
