Распахнув двери, я тут же и остановилась – у нас было на удивление немало народу. Все наши, и еще за сорок лордов в темной одежде служащих управления. И едва я вошла все разом посмотрели в мою сторону.
– Простите, леди, – неприязненно начал один из тех, кого я видела впервые.
И я поняла, что разревусь прямо здесь и сейчас, а допустить этого никак нельзя.
– Темных! – поздоровалась, едва сдерживаясь, и ни на кого не глядя, почти побежала к кабинету магистра.
– Риате! – окликнул меня оборотень Лексан.
Я никого не слушала, я распахнула двери, вошла и едва сдержала крик!
Там был уже совсем не молодой дракон-полукровка! Раздетый до пояса, привязанный к стулу огненной плетью, заторможенный в состоянии оборота и потому испытывающий боль не столько от огненных пут, сколько от выворачивающей суставы дикой боли. В местах, где тело соприкасалось с плетью, шипела и плавилась кожа, чешуя, после оборота долженствующая стать идеальной броней, заторможенная в зародышевом состоянии, осыпалась искореженная и окровавленная.
За столом, с пером в руках, сидел невозмутимый демон Ултан Шейвр, сейчас оторвавшийся от бумаг и недоуменно вскинув бровь, смотрел на меня, морф Beap Нейс проявился стоящим у стены. Но что такое они, в сравнении со стоящим над драконом лордом Рианом Тьером, в чьих руках была рукоять огненной плети? И с его гневным рыком:
– За какой Бездной?!
Я и так стояла не дыша, теперь просто окаменела.
– Вон! – рявкнул магистр.
Испуганно смотрю на лорда директора, не в силах даже пошевелиться.
Мрачно выругавшись, Риан швырнул плеть, и развернулся всем телом, с таким видом, что я мысленно попрощалась с жизнью, но когда он увидел меня… Я никогда не думала что так бывает – но вот он смотрит на меня, и в черных чуть мерцающих глазах исчезает злость, ярость, гнев, а могучее тело лорда Риана Тьера покидает напряжение, и черты лица разглаживаются и на губах появляется едва заметная, но такая добрая улыбка, а еще восхищение… Бездна восхищения мной. И я действительно почувствовала себя красивой! Самой красивой во всех мирах Тьмы! Самой-самой… для него. А большего мне и не нужно. Мне уже ничего не нужно было, кроме восхищенного взгляда любимого темного лорда.
– Дааа, красивая, – раздался ехидный голос морфа.
И взгляд магистра чуть-чуть, но изменился, став восхищённо-собственническим. Я улыбнулась, не смогла сдержаться, Риан улыбнулся в ответ. О, Бездна, знает ли этот мужчина, как много он значит для меня?.. Да что там «много», каким-то немыслимым образом лорд Риан Тьер, магистр Темного Искусства, первый Меч Империи и член ордена Бессмертных стал для меня абсолютно всем
– моим дыханием, моей жизнью, моим светом… всем!
– У меня нет слов, – вдруг прошептал Риан, бросил плеть и шагнул ко мне.
– Они и не нужны, – зачарованно глядя в его чуть мерцающие непроницаемо черные глаза, прошептала я.
– Правда? – он подошел ближе. – А ведь я должен осыпать тебя комплиментами в соответствии с придворным этикетом.
– Придворный этикет… – пробормотала я, как завороженная глядя на него…
А потом вспомнила – двор, этикет, Алсэр!
Магистр всегда был проницателен, заметил все и сейчас.
– Что? требовательный вопрос.
– Лорд Алсэр, – я вошла, и закрыла дверь.
Риан молча ждал, пока продолжу, и я не стала молчать:
– Он появился в твоем доме, сообщив, что сопроводит нас с леди Верис во дворец, но я заподозрила обман.
Лорд Тьер обернулся к морфу, и тот без слов зашвырнул в него влажным полотенцем. Старательно вытирая руки, Риан спросил:
– Ты вспомнила рисунок и догадалась?
Отрицательно мотнув головой, сказала:
– Поведение лорда Алсэра вызвало некое недоумение, и… я вызвала Эллохара.
– Так это он к тебе помчался, – как-то недобро произнес магистр.
Недоуменно-осуждающий взгляд черных как само Темное Искусство глаз. Я пожала плечами, потом указала на нитяной амулет, недоступный под высокой перчаткой, и на складку платья, в котором осталась висеть приколотая подвеска. Недоумение из взгляда магистра исчезло, осуждение осталось.
– А ты был занят! – нашлась я.
– Я и сейчас не свободен, – со смехом ответил Риан.
Смутилась окончательно. Магистр отбросил полотенце, подошел, обнял, и, наклонившись ко мне, прошептал:
– А я говорил, что ты гениальный следователь?
– Нет… – выдохнула я.
– Правда? – ироничная усмешка. – Мм, и даже забыл похвалить, за обнаружение входа в тайник?
– Да…
– Мерзавец, подлец и негодяй, – резюмировал лорд директор.
– Ты слишком строг к себе, – закусила губу, чтобы не рассмеяться. Риан улыбнулся и повысив голос спросил:
– Ултан, что у нас по времени?
– Вышло.
– Ясно, – чуть поджатые губы и быстрое решение: – Этого отдай вампиру, – дракон издал хрип с подвыванием, – к Алсэру шесть гончих, остальных на позиции. Начинаем.
Дверь распахнулась прежде, чем лорд Шейвр к ней подошел, являя главу клана Хатор, держащего в руках стакан с кровью.
– Как же я мог забыть ваш идеальный слух, – с усмешкой произнес магистр, привлекая меня ближе.
– Да бросьте, – вампир хищно оскалился, – зная вас, лорд Тьер, могу поставить благополучие своего клана на то, что ни о чем вы не забыли.
– Как опрометчиво с вашей стороны, – очередное саркастичное замечание магистра, – в очередной раз рисковать благополучием клана.
Вампира перекосило.
– Дракон ваш, – повторил Риан, на этот раз с холодной учтивостью.
Глава клана Хатор бросил взгляд на связанного лорда Гро, и на его лице появилась страшная улыбка, очень страшная, и сулящая дракону долгую мучительную смерть. А я вспомнила стену, в которую практически был впаян вампир… Огонь способный расплавить камни прерогатива драконов…
– Не думал, что отдадите, – вдруг произнес вампир.
– Я уважаю ваше право на месть, – спокойно, без тени насмешки ответил лорд директор. – Родная, нам пора.
Вспыхнуло адово пламя.
* * *
Вопреки моим ожиданиям мы перенеслись не в фойе дворца, а в спальню лорда директора. И едва рёв пламени утих, я спросила:
– Сколько времени главу клана Хатор держали в том подвале?
Магистр внезапно опустился на одно колено, и начал с самым лукавым видом забираться под пышные юбки.
– Риан! – возмутилась я.
– Двенадцать лет, не кричи, не поможет, – сильные руки скользнули по ногам, начали осторожно подниматься вверх. – Кстати, – он остановился и теперь смотрел в мои глаза очень пристально, – тебя ждет экзамен, родная. Долгий, пристрастный и я не гарантирую, что буду столь же милосерден, как в прошлый раз.
