Та подумала и сказала:
— Еще на сумке у нее были нашиты золотые перья или какие-то лоскуты, разумеется, золотые.
Алена взглянула на Таню.
— Честное слово, не заметила! — воскликнула та. — Так была рада, что удалось выпроводить гостью, что даже не посмотрела, что там у нее была за сумка. Чемодан у нее был, это точно. Может, и сумка была, не знаю.
Была призвана девушка Ася, которая занималась уборкой гостевых комнат. И вот она подтвердила, что сумка с нашитыми на ней золотыми висюльками у девушки из пятнадцатого номера точно была. Получалось, что постоялица пансионата и церковная воровка — это было одно и то же лицо.
— Но она выписалась от вас еще вчера днем, — с удивлением констатировала Алена. — Что же она делала потом еще почти сутки? Где ночевала? Ведь Катя встретила воровку лишь сегодня после полудня.
Ответ на этот вопрос принес Ваня. Он побывал в гостинице и сумел найти там след вызывающе одетой девушки-блондинки, на плече которой опять же красовалась золотистая сумка. Ваня был чрезвычайно горд собой, когда сообщил друзьям добытую информацию.
— Нашу воровку зовут Лидой!
— Ревнивцева Лидия Сергеевна, если быть точной.
— Вы уже знаете?
Ваня был разочарован.
— Мы выяснили имя этой девочки еще раньше твоего.
— Кстати, не такая уж она и девочка, ей двадцать один год.
— Откуда ты знаешь? При заселении в гостиницу личный возраст постояльцы не указывают.
— А Лида и не заселялась в гостиницу. Но зато она разоткровенничалась с барменом. По его словам, Лида засиделась в баре за полночь, жаловалась на свою личную жизнь. Как он понял, девушка поссорилась со своим любовником и сбежала от него сюда. Упомянула она и про свой возраст. Дескать, замуж пора, а не зовут. Она надеялась, что ей удастся склеить какого-нибудь мужчину, чтобы тот пригласил ее к себе в номер.
— Даже так?
— И получилось это у нее далеко не сразу. Вы же знаете, в нашей гостинице проституток не бывает. И хотя Лида выглядела именно так, но мужчины к ней не подходили, полагали, что она одна из деловых знакомых Василия Петровича, пусть и странно одетая, но знакомая, а вовсе не какая-то там девочка на час.
Поняв, что кроме имени воровки Ване удалось раздобыть и еще кое-что, все теперь уставились на него и внимательно слушали.
— Лида провела в баре несколько часов в ожидании подходящего знакомства, а потом ей наконец повезло. К ней подсел невысокий темноволосый мужчина, по виду араб или житель Кавказа, и завел беседу с девушкой. Видимо, ему понравился цвет ее волос, потому что бармен видел, как во время разговора мужчина несколько раз брал в руку прядку волос девушки и что-то ей при этом одобрительно говорил. Так они просидели около получаса, а затем ушли.
— Вместе?
— Да.
— Бармен не знает, что это был за мужчина?
— Он лишь сказал, что мужчина — один из их постояльцев. Он его уже видел в гостинице накануне. Кстати, интересный факт: этот мужчина, по виду последователь ислама, выпил два джина с тоником.
— Но мусульмане не употребляют алкоголь.
— А этот пил.
Но Алена возразила:
— Не вижу в этом ничего особенного. Во-первых, не все арабы — мусульмане, среди них встречаются и христиане. А во-вторых, далеко не все приверженцы исламской религии так уж строго придерживаются законов шариата. Очень многие любят выпить, особенно это касается наших кавказских ребят.
— Я просто счел необходимым упомянуть об этой детали. Вдруг это окажется важно?
— Ты, Ваня, молодец. А что было с Лидой и ее знакомым дальше?
— Подозреваю, что они провели ночь в номере этого мужчины.
— Но ты выяснил имя этого человека?
— К сожалению, когда я попросил портье найти для меня подходящего постояльца, он назвал двоих. Я провел опознание с помощью бармена, увы, ни тот ни другой не подошли. Я обратился к портье за разъяснениями, и он сказал, что сегодня утром выехал еще один, подходящий под описание.
— Ну? И как его зовут?
— Омар Рустамов.
— Наш?
— Вполне. Уроженец Дербента. Последние двадцать лет постоянно проживает в Брянской области. Сюда приехал с деловой командировкой с целью личного знакомства. У него аналогичное хозяйство, только несколько меньших размеров. И упор у них сделан на овцеводство. Он привез Василию Петровичу в качестве подарка несколько своих племенных баранов. Интересовался новой породой лошадей. И уехал с одной из наших кобыл.
Алена кивнула. С некоторых пор количество производимых на заводе лошадей стало превосходить потребление. Забивать лошадей на мясо у Василия Петровича рука не поднималась, поэтому всех тех лошадей, которые по той или иной причине не совсем его устраивали, он благополучно раздаривал своим гостям, друзьям и просто знакомым. Причем обычно он умудрялся дарить либо уже покрытую кобылу, либо жеребца и кобылу. Так что в скором времени он обычно получал весточку о прибавлении в лошадином семействе.
Василий Петрович посмеивался и утверждал, что если так дело пойдет, то в скором времени любительское коневодство в России вновь возродится. Если не на прежнем, дореволюционном уровне, то на вполне приемлемом для современного мира, где лошадь — это уже больше не двигатель в хозяйстве, а просто одно из удовольствий для жизни.
Но сейчас Алену волновало другое:
— А можно как-нибудь связаться с этим Рустамовым?
— Я раздобыл для вас его номер телефона. Он оставлял его Василию Петровичу.
— И что? Позвоним ему?
— А у нас есть выбор? Но сразу же предупреждаю, Рустамов уехал от нас сегодня еще в десять утра. И был настолько озабочен транспортировкой своего крупногабаритного подарка, что ни о каких девушках и думать не мог.
— И все же позвоним ему! Возможно, у него есть какая-нибудь информация о девушке, с которой он, по всей видимости, провел прошлую ночь.
Ваня пробормотал что-то в том духе, что совместно проведенная ночь нынче для многих еще не повод знакомиться, но отец Андрей так скорбно взглянул на него, что Ваня быстренько заткнулся. Вообще, новый священник умудрялся, никого не укоряя словом, так иной раз посмотреть, что даже самому завзятому цинику от его взгляда делалось неловко. И Алена уже не раз замечала, что люди по мере сил стараются в присутствии деликатного, но в то же время явно искренне верующего отца Андрея выглядеть как-то лучше. А ведь он никого не обвинял, не проклинал, он безмолвно страдал, и всем делалось как-то стыдно из-за видимых мучений священника.
— Звони! — велела Алена.
Рустамов трубку взял. Он еще был в пути и очень удивился, когда услышал, по какому поводу его тревожат.
— Да, Лиду я помню, но вы ошибаетесь, если думаете, что девушка провела ночь в моем номере. Я люблю свою жену, и к тому же Лида так навязчиво себя предлагала, что у меня весь интерес к ней пропал.
