— Будем надеяться, что все кошки, участвующие в этой операции, останутся живы.
Кошачьих воплей слышно не было. Похоже, все кошки с успехом провели бесящегося от злости пса, который теперь напрасно носился по поселку, оглашая окрестности громким лаем.
— А теперь самая важная часть операции. Смотрите, дым уже идет!
И в самом деле, дым валил из всех окон домика матушки Анны. Но самые густые клубы вырывались с той стороны, где находились окна Тани.
— Пожар! — не своим голосом заорал Кирилл, даже приседая от натуги. — Люди добрые! Горим!
Раздались звуки человеческих голосов. Поблизости проснулись те самые люди добрые, к которым взывал парень. Они сгрудились возле ворот, но попасть внутрь было не так-то просто. Катя уж позаботилась, чтобы никто не мог помешать их четверке закончить так удачно начатое дело.
Услышали вопли и обитатели домика. И самое главное, учуяли и увидели клубы дыма, которые курились над ними.
— Огонь! Спасайтесь! Сейчас крыша рухнет!
От таких воплей обитатели домика и вовсе струхнули. Они повыскакивали из дома кто в чем был. Но будучи людьми хозяйственными, они постарались спасти от огня хоть что-нибудь. И теперь каждый из «погорельцев» прижимал к груди самую ценную для него вещь. Матушка Анна держала в руках шкатулку, в которой у нее хранились документы и деньги. Молодой дьячок держал в одной руке новенькое священническое облачение, а в другой — серебряный крест своего отца.
Ну а Таня… Таня выскочила из дома, прижимая к груди икону. Икону в серебряном окладе, с которой укоризненно взирал на суетящихся вокруг него людей потемневший от времени лик святого.
Почти не сомневаясь в том, что они сейчас увидят, Кирилл с напарником отняли у визжащей и вырывающейся девушки икону и подали ее священнику.
— Взгляните-ка, отец Андрей.
Священник поднес икону к глазам, и лицо его озарилось тихим светом.
— Она! Братцы мои, она самая! Икона отца Тихона!
И отец Андрей упал на колени, ничуть не смущаясь, что полы его рясы упали прямо в грязь:
— Господи, благодарю тебя! Спасен! Теперь я спасен!
И осенив себя широким крестом, священник вскочил на ноги. Теперь взгляд его отяжелел и полыхал гневом.
— Татьяна! Да как же ты это?..
Вместо ответа девушка неожиданно укусила в щеку Кирилла, который ее держал. От неожиданности тот отпустил руку, и Таня кинулась бежать.
— Держи ее!
— Стой! Вернись!
Недоумевающий Кирилл, держась руками за щеку, повернул обратно.
— Почему?
— Пусть бежит. Тут ей все равно остаться было бы невозможно. Пусть убегает из поселка. Сейчас нам надо разобраться с ними.
И отец Андрей вперил строгий взгляд в матушку Анну и ее сына:
— Вы знали?
И так страшен и грозен он был в этот момент, что солгать те не смогли. Плача и сваливая вину друг на друга, мать и сын признались, что не только знали о поступке Татьяны, но также надеялись получить свои дивиденды, если бы задуманный ею план дошел до своего завершения.
— Сергей получил бы ваше место. Я при сыне. Переехали бы в ваш домик. А вы с Танюшей — к ее батюшке. У того-то и приход больше, и паства побогаче. Куда здешним обитателям! Всем бы хорошо было, и чего вы, отец Андрей, кочевряжились? Чем вам Таня не невеста?
— Невеста, которая способна на такое? Благодарю покорно.
— Нормальная девушка. Вышла бы за вас замуж, была бы вам примерной женой. А так что… Извелась прямо девка. Что вы, честное слово, только о себе и думаете. А еще священник!
Но отец Андрей уже не слушал слов своей помощницы, теперь уже, разумеется, бывшей. Он удалялся прочь. И полы его рясы вновь развевались за ним, словно крылья невиданной черной птицы.
Глава 11
На следующее утро в Дубочках только и разговоров было, что о случившемся ночью в доме матушки Анны пожаре. Никто не удивился, что женщина сложила свои вещички и вместе с сыном покинула поселок. Люди не понимали, что это навсегда, и полагали, что женщина всего лишь решила немного сменить обстановку, забыть о страшной ночи, которую ей довелось пережить.
Василий Петрович и остальные участники ночных событий решили, что жителям не нужно знать всей правды. Так будет лучше для всех. Совсем ни к чему людям знать, что за человек была матушка Анна и какой план вынашивала она в своей груди.
Но слухи — это такая вещь, что, если в одном месте вылезут, обязательно расползутся и размножатся. Вот и люди каким-то образом прознали, что украденная в храме икона прошлой ночью была чудесным образом обретена их священником во время пожара в доме его помощницы. А самой матушке Анне, ее племяннице и сыну после такого чуда, которому они сами стали свидетелями, пришла охота отправиться на богомолье, в само Дивеево. И пойдут они туда пешком, как когда-то ходили паломники в прежние времена. Одного только не знали люди, что матушка Анна идет не благодарить, а каяться.
— Но это уже детали, — так выразился Василий Петрович, когда ему доложили о результатах запущенной информационной «утки».
— А ты, Катя, — молодец!
Катя и сама была довольна тем, как прошла операция. Конечно, она рассчитывала, что им улыбнется удача, но не надеялась, что все пройдет настолько гладко. Впору было и впрямь уверовать в чудесное заступничество свыше.
Отец Андрей оказался человеком дела. Утром он первым делом доставил икону ее законному владельцу, повинился перед тем, что плохо стерег дорогую вещь, и был прощен отцом Тихоном, который уже знал о случившемся ночью в Дубочках.
— Новых помощников выбери себе сам, — сказал он подчиненному. — Навязывать от себя кого-либо более не стану. Когда выберешь, привезешь ко мне. Благословлю.
С этим поручением Андрей и вернулся в Дубочки. И сразу же разыскал Катю.
— Долг платежом красен. Ты мне помогла, я тебе безмерно благодарен. Теперь говори, что я могу для тебя сделать?
— Помоги мне найти Матвея.
— Кого?
— Человека, которого Гаврила нанял для помощи по дому и ухода за шиншиллами.
— Зачем он тебе?
Катя объяснила:
— У меня есть такое чувство, что этот человек прячется у нас в доме.
— У вас?
— И более того, мне кажется, что он находился у нас в доме, когда погиб Гаврила. Конечно, я могу ошибаться, но мне кажется, что он там был. И он же находился в доме или где-то поблизости, когда убили Лиду.
— С чего ты взяла, что он до сих пор там? Может быть, он давно уехал из Дубочков! И…
Отец Андрей внезапно замер, словно пораженный какой-то мыслью, а потом спросил:
